Отказалась наговаривать на невестку в суде, и родители объявили мне бойкот

Я стояла у окна, наблюдая, как хлопья первого снега растворяются в темноте. В кармане телефона – последнее сообщение от матери: «Предательница. Больше ты нам не дочь». Так родители объявили мне бойкот. Почему? Потому что я отказалась лгать в суде ради их «золотого» сыночка, моего брата Вити. 

Их любовь к Вите всегда была чем-то вроде коллективного помешательства. Что бы он ни натворил – разбил ли чужое окно, стащил ли деньги из кошелька, нахамил ли учителю – виноваты были всегда другие. Я, старшая сестра, была его вечной нянькой и козлом отпущения. Помню, как он, едва научившись ходить, методично бился лбом об пол, если не получал желаемую конфету. Мои крики: «Он сам!» – тонули в материнских причитаниях: «Что ж ты за сестра такая, не доглядела!» И конфета неизменно оказывалась у него в кулачке. 

С годами методы Вити лишь оттачивались. Родители носились вокруг него, как фанатики вокруг идола, лишь бы их мальчик не хмурился. А я получала за то, что не желала участвовать в этом цирке. Окончание школы стало моим билетом на свободу. Я уехала в другой город, выдохнув полной грудью. 

Теперь мне под сорок. У меня своя жизнь, муж, сын. Перед глазами – живой пример, как нельзя воспитывать ребенка. Я стараюсь найти баланс: без слепого обожания, но и без излишней строгости. А Витя? Ему тридцать. Юбилей. Но зрелости, как не было, так и нет. Особенно ярко это проявилось в его браке, который, к моему несказанному удивлению, продержался целых четыре года. Держался, уверена, только на невероятном терпении его жены, Лены. 

Но терпение лопнуло. Когда Витя в сотый раз закатил истерику с угрозами развода, Лена опередила его – подала заявление сама. 

В доме родителей – апокалипсис. Как она посмела бросить их принца? Витя метал громы и молнии, клялся отсудить их сына, Мишутку. И вот мама явилась ко мне с «простой просьбой». 

— Марина, в суде ты должна рассказать, как Лена Вите жизнь портила! — заявила она без предисловий, ставя на стол пакет с моими любимыми пирожными – отработанный прием. — Что ребенка запустила, хозяйка никудышная. Главное – чтоб Миша с отцом остался! Мы поможем! 

Меня передернуло. От наглости, от лицемерия. 

— Мам, Вите Миша не нужен! Он им никогда не занимался! 
— Не важно! — отрезала мать. — Мы с отцом возьмем. Главное – чтоб не с этой стервой! 

Я увидела не мать, а соучастницу многолетней лжи. 

— Нет, — сказала твердо. — В суд я пойду. Но скажу правду. Про все Витины выходки, про то, какой он отец. И тогда суд даже слушать не станет о передаче ему ребенка. 

Началось. Уговоры, слезы, крики отца: «Родню предала!», потом угрозы. А теперь – величественный бойкот. 

Сейчас в доме тишина непривычная… и блаженная. Ни звонков с требованиями, ни истерик, ни токсичных упреков. Они думают, наказали меня. А по мне – так это лучший подарок за последние годы. Воздух стал чище. Я свободна от их безумия. И Мишутка будет в безопасности. Этого достаточно.