– Он тебе ничем не обязан, – дочь защищает зятя, который пришел жить в мою квартиру и ничего не хочет делать

Вечерний звонок от Леры застал меня на кухне. Включила громкую связь, продолжая готовить. 

— Мам, у Макса опять проблемы. Месяц без работы. 

— Сам же уволился. 

— Шеф — тиран! Невозможно было терпеть. 

Я сдержанно вздохнула. 

— Кто же будет платить за квартиру? Счета сами себя не оплатят. 

В трубке повисло молчание. Потом дочь тихо попросила: 

— Одолжи пять тысяч. До аванса. 

«Опять», — мелькнуло в голове. Их брак больно бил по моему кошельку. 

— Ваше «до аванса» тянется уже больше года. Ни копейки не вернули. Мне самой приходится занимать! 

Вспомнила, как два года назад писала арендаторам — милой паре, ждавшей ребёнка, — чтобы они освободили квартиру. Стыдно было ужасно. Но Лера умоляла помочь, а я верила, что вкладываюсь в их будущее. 

Макс тогда сыпал обещаниями: 

— Устроюсь мгновенно! Здесь полно возможностей.

Он и правда устраивался. Но через неделю — увольнялся. Вечно все вокруг были виноваты. Как-то раз я застала его на диване перед телевизором, пока моя дочь пыталась починить балконную ручку. 

— Макс, помоги ей! 

— А я что, слесарь? — огрызнулся он. 

Тогда я поняла, что ничего не изменится. Но Лера не хотела ничего замечать. Решила, что надо просто подождать. Всё наладится. 

— Мам, ты меня слышишь? — голос Леры вернул меня в реальность. 

— Слушаю. 

— У него спина болит... 

— А у меня всё болит. Передай Максу: мне нужно собрать новую тумбу в зале. Старую — разобрать и выбросить. Пусть приходит в субботу. 

В субботу никто не пришёл. Старая тумба всё так же красовалась у стены. Новая, в коробке, преграждала путь в коридоре. Все обходили стороной. Включая Леру с Максом. 

Каждый раз — новая причина. То «машина сломалась», то «срочные переговоры». Сегодня, видимо, фантазия иссякла. Макс стоял у стола и допивал мой компот прямо из кувшина. 

— Я здесь не прописан. Почему это я должен что-то делать? — наконец произнёс он. 

Я онемела от такой наглости. 

— Потому что ты здесь ужинал. И вчера, и позавчера. И потому что твоя жена регулярно опустошает мой кошелёк. Думаешь, я не знаю, на кого уходят эти деньги? Она-то хоть работает. 

Макс равнодушно пожал плечами. В дверях появилась Лера. 

— Мам, перестань. Он тебе ничем не обязан, — тихо сказала она. 

Я повернулась и посмотрела на неё. Не с упрёком, а с недоумением. Когда моя девочка стала служанкой этого человека? 

— Понятно, — медленно кивнула я. — Хорошо. Вы мне ничего не должны. Как и я — вам. 

— У вас семь дней. Затем — освобождаете квартиру. Я буду сдавать её. Найду жильцов, которые платят, а не просят. И если что-то ломают — чинят. Без разговоров о том, что «это не их собственность». 

 

Через семь дней в квартире было пусто. Пришлось выгребать мусор, оттирать пятна. Зато я снова могла распоряжаться своей жизнью. 

Впустила новых жильцов — молодых, аккуратных. 

— В коридоре проводка немного искрит, — заметил молодой человек. 

— Знаю. Хотела вызвать мастера. 
 

— Я сам гляну. Для нас же важно, чтобы всё было безопасно. Нам тут жить. 

Эти слова согрели. Они планировали не «перекантоваться», а жить. 

Пока они читали договор, я вдруг вспомнила, как Макс впервые вошёл в эту квартиру. В грязных ботинках, оставляя следы на полу. 

— Разуйся, — сказала я тогда. — Сам потом оттирать будешь. 

— А что, я тут ещё и на цыпочках должен ходить? — огрызнулся он. — Мы ненадолго. 

Навсегда их никто не звал. Но можно было жить по-людски. 

Вечером пришло сообщение от Леры: 

— Довольна? Макс ушёл. 

— Я хотела, чтобы ты была с мужчиной, а не с его проблемами. 

Она не ответила. Но пришло другое уведомление — от новых жильцов. С фото: проводка починена, свет горит ровно.