Невестка захотела стать хозяйкой в моей квартире и думала, что я это приму

Я всегда считала, что квартира — это не просто стены. Это мой мир, созданный за тридцать лет жизни здесь. После смерти мужа я особенно остро это ощущала. Каждая вещь на своем месте, каждая деталь интерьера — часть меня.  

Когда сын женился, я искренне радовалась. Настя казалась милой девушкой — умная, образованная, с хорошей работой. Я даже предложила молодым пожить у меня, пока они копят на свое жилье.  

Первые месяцы все шло хорошо. Настя старалась не мешать, мы даже готовили вместе по выходным. Но потом начались... перемены.  

— Марина Ивановна, можно я переставлю кое-что на кухне? — как-то утром спросила Настя.  

— Конечно, — автоматически ответила я, не подозревая, что это будет означать.  

Вернувшись с работы, я не узнала свою кухню. Посуда, которая тридцать лет стояла в буфете слева, теперь красовалась на открытых полках справа. Кастрюли висели на крючках, хотя я всегда хранила их в шкафу. Даже занавески сменились — мои клетчатые она поменяла на какие-то бежевые тюлевые.  

— Ну как? — Настя сияла. — Теперь здесь больше света и пространства!  

— Это... неожиданно, — с трудом выдавила я.  

— О, это только начало! — она весело хлопнула в ладоши. — Завтра займемся гостиной.  

На следующий день я специально ушла раньше с работы, чтобы застать процесс "преображения" гостиной. Настя с подругой передвигали мебель, снимали мои картины со стен.  

— Что происходит? — спросила я, чувствуя, как холодеют руки.  

— Мы создаем современное пространство, — объяснила Настя, не отрываясь от своего планшета, где были открыты фото интерьеров. — Ваш дизайн... ну, он немного устарел.  

— Мой дизайн, — повторила я медленно, — в котором я прожила половину жизни.  

— Ну, вы же не против изменений? — Настя, наконец, посмотрела на меня. — Ведь это теперь и мой дом тоже.  

Ночью я долго ворочалась, вспоминая, как выбирала эти обои с мужем, как вешала ту самую картину, которую сегодня сняли. Утром обнаружила, что невестка выбросила мою старую, но любимую вазу — "потому что она не вписывается в новую концепцию".  

Сын отмахивался:  

— Мам, ну она же старается сделать уютно. Не придирайся.  

Но дело было не в уюте. Дело было в том, что мой дом, мое личное пространство постепенно переставало быть моим.  

Кульминация наступила через две недели. Я вернулась и застала Настю в моей спальне. Она перебирала мой гардероб.  

— Что ты делаешь? — недоумевала я.  

— Разбираю вещи, — спокойно ответила она. — Многие уже вышли из моды, да и места мало. Я думаю, вот эти можно отдать...  

— Положи это назад, — сказала я очень тихо.  

— Но...  

— Положи. Назад.  

Впервые за все время Настя увидела меня по-настоящему злой.  

Вечером мы собрались за столом — я, сын и его жена.  

— Я понимаю, ты хочешь чувствовать себя здесь хозяйкой, — начала я. — Но это МОЯ квартира. Мои вещи. Мое пространство.  

— Но мы же одна семья! — возразила Настя.  

— Семья — это не значит, что ты можешь перекраивать чужую жизнь под себя. Ты даже не спросила, хочу ли я этих перемен.  

— Я думала, ты будешь рада...  

— Думала. Но не спросила.  

Сын молчал. Видно было, что он впервые задумался о происходящем.  

На следующее утро Настя извинилась. Мы договорились, что все изменения будут обсуждаться. А еще — что они начнут искать свою квартиру.  

Сейчас, когда я сижу на своем привычном месте у окна, пью чай из своей любимой чашки (которую невестка чуть не отправила в мусорку), я понимаю: границы важны. Даже в семье. Особенно в семье.  

Мой дом снова стал моим. А Настя... Настя теперь трижды подумает, прежде чем что-то трогать. И это правильно.