Надеюсь, мой сын не будет выплачивать твой кредит, — свекрови не понравилось мое решение

Мы пили чай на кухне, когда свекровь резко поставила чашку. Звон блюдца заставил меня вздрогнуть.  

— Надеюсь, мой сын не будет выплачивать твой кредит, — сказала она. В ее голосе было ноль эмоций.  

Я сжала кружку. Ее стенки обжигали пальцы, но я все сжимала. 

— Кредит мой, — ответила я четко. — И плачу я сама.  

Она усмехнулась. Не злорадно, а так, будто я сказала что-то наивное.  

— Знаю я эти «сама». Потом скажешь, что зарплаты не хватает, попросишь помочь. А он… — Она замолчала. — Он всегда поможет. Даже если себе в ущерб.  

Она поставила кружку в раковину и ушла, не закрыв дверь. Я слушала, как ее шаги затихают в коридоре.  

Кредит я взяла месяц назад. На курсы по веб-дизайну. Свекровь тогда спросила: «Зачем? У тебя же муж нормально зарабатывает». Но «нормально» — это когда хватает на еду, коммуналку и редкие подарки сыну. 

Я не стала объяснять ей, что после десяти лет в бухгалтерии ненавижу цифры до тошноты. Что каждый день, глядя в экран, я чувствовала, как бежит время. Муж, Сергей, только пожал плечами: «Хочешь — пробуй». Он редко спорил. Может, поэтому его мать решила, что должна спорить за него.  

Вечером я рассказала Сергею о разговоре. Он чинил розетку в прихожей, отвертка раз за разом соскальзывала с винтика.  

— Мама переживает, — пробормотал он, не отрываясь от работы.  

— Переживает? Или считает, что я не справлюсь?  

Он, наконец, поднял голову, вытер руки об джинсы.  

— Ты же знаешь, какая она. Для нее долги — это как проклятие. Ее отец потерял из-за них все, помнишь, я рассказывал?  

Помнила. Но при чем тут я?  

— Я не прошу тебя платить за меня, — сказала я резко.  

— Я знаю. — Он вздохнул. — Но мама не знает. Она боится, что мы… — Он замолчал, будто искал безопасные слова.  

— Что мы разоримся? — договорила я.  

Он кивнул.  

На следующий день свекровь принесла внуку новую куртку. Аккуратно разложила ее на диване, показывая Саше молнии и карманы.  

— Смотри, водонепроницаемая, — говорила она. — Теперь не промокнешь.  

Я стояла в дверях и ждала. Понимала: это не подарок, а урок. Мол, вот как надо заботиться.  

— Спасибо, — сказала я. — Но в следующий раз спроси нас. У него уже три куртки.  

— Удобных нет, — ответила она. — А эта — практичная. Не то что… — Она не закончила, но я услышала недосказанное: «не то что твои покупки».  

Саша, почуяв напряжение, исчез в своей комнате. Свекровь сложила куртку, разгладила рукава.  

— Ты не обижайся, — произнесла она без эмоций. — Я просто хочу лучшего.  

— Лучшее — это когда спрашивают, — вырвалось у меня.  

Она посмотрела на меня, слегка приподняв бровь. Будто впервые заметила, что я могу ответить.  

Через месяц я получила повышение. Мой дизайн для сайта местной кофейни занял первое место, клиенты начали сами меня искать. Когда я показала мужу размер гонорара в онлайн-банке, он улыбнулся:  

— Теперь я могу у тебя в долг просить?  

Свекровь узнала об этом. Вечером пришла, задержалась в дверях, будто не решаясь войти.  

— Я… хотела извиниться, — сказала она. — Если что-то задела.  

Я кивнула, не находя слов. Она порылась в сумке, достала банку сливового варенья.  

— Для Саши, — пояснила она. — Он любит.  

Потом развернулась и ушла, так и не встретившись со мной взглядом.  

Сегодня, переводя последний платеж по кредиту, я вдруг осознала: ее упреки были не только обо мне. Они были о ней — о женщине, которая когда-то сама отказалась от всего ради «надо» и теперь боялась, что сын повторит ее путь. Но я выбрала другое. И мой сын, надеюсь, тоже сможет.