Муж не захотел быть один с детьми на время моей короткой командировки

Упаковывая чемоданчик на два дня, я мысленно составляла список для мужа: «Пельмени в морозилке, уроки проверяй, Маше в бассейн в четверг». Дети – Саша двенадцати и Маша десяти – давно не малыши. Самостоятельные, вменяемые. Два дня? Легко! Я была уверена в муже, как в себе. 

— Дорогой, — сказала я, застегивая молнию, — всё записала на холодильнике. Звони, если что. Хотя вряд ли понадобится. 

Андрей стоял у окна, его лицо показалось мне странно напряженным. Он обернулся, и в его глазах я увидела… панику. 

— Аня, — начал он, голос неестественно тихий. — Я подумал… Может, отвезти их к твоей маме? На эти два дня. 

Я замерла с паспортом в руке. 

— К маме? Зачем? Ты же прекрасно справишься. Они уже большие, не груднички! 

— Я знаю, знаю, — он заерзал, избегая моего взгляда. — Просто… так будет спокойнее. И для них, и для меня. Вдруг что… 

— Вдруг что? — моя уверенность испарилась. — Андрей, что может случиться? Они утром в школу, затем кружки, уроки сделают вечером, поужинают. Ты же взрослый мужчина! Ты же оставался с ними на выходные, и всё было нормально! 

— Это были выходные! — он вдруг вспыхнул. — А сейчас… работа, усталость… Аня, я просто не хочу рисковать. Отвези их к маме, пожалуйста. Мне так… легче. 

«Рисковать»? Я смотрела на него – на моего мужа, успешного инженера, который управлялся со сложными проектами, но боялся остаться на два дня с собственными, почти взрослыми детьми. Обида, смешанная с полным непониманием, подкатила к горлу. Это было не про заботу о детях. Это было что-то другое. 

— Ладно, — сказала я резко. — Отвезу. Но, Андрей, я не понимаю. Совсем. 

Дорога к маме прошла в молчании. Дети, чувствуя напряжение, тихонько перешептывались на заднем сиденье. Мои мысли крутились вокруг одного: почему? Страх? Нежелание брать на себя «мою» работу? Или что-то более серьезное? Я чувствовала себя преданной. Моя уверенность в нем дала трещину. 

Оставив детей у мамы, которая, конечно, ничего не поняла, но радушно встретила, я поехала в аэропорт. Злость постепенно сменялась холодным, аналитическим беспокойством. Это было не похоже на моего Андрея. 

Первый день командировки прошел в суматохе встреч. Я звонила детям – у мамы все было прекрасно. Андрею звонить не хотелось. Но вечером, сидя в номере отеля, я не выдержала. Набрала его номер. 

Он ответил почти сразу. 

— Привет, — сказал усталым голосом. 

— Привет, — ответила я нейтрально. Пауза затянулась. — Дети у мамы. Всё хорошо. 

— Я знаю, звонил. 

— Андрей, — я решилась, опускаясь на кровать. — Нам нужно поговорить. Я не могу понять. Что случилось? Почему ты так… испугался? 

Он долго молчал. Я уже подумала, что бросил трубку. 

— Я не испугался их, — наконец произнес он тихо, с усилием. — Я испугался… не справиться. Не оправдать. 

— Оправдать что? Мои ожидания? — удивилась я. 

— Не только твои. Свои собственные. И… его. 

— Его? Кого? 

— Отца, — слово прозвучало как выдох. — Помнишь, я рассказывал, как он меня в десять лет одного на даче оставил на выходные? «Мужиком пора становиться», — сказал. А я… я сжег занавеску, пытаясь разогреть суп. Получил потом так, что мало не показалось. И он все твердил: «Тряпка! Ни на что не годен!». — Голос Андрея дрогнул. — И этот голос… он всегда где-то здесь. Внутри. Когда я остаюсь один с ними, я чувствую этот взгляд. Боюсь ошибиться, не доглядеть, сделать что-то не так. Боюсь его презрения. Боюсь, что он прав. Что я… тряпка. 

Моя обида растаяла. Я видела перед собой не нерадивого мужа, а того маленького мальчика, напуганного и униженного. 

— Андрей, ты не тряпка, — сказала я мягко. — Ты замечательный отец. А этот голос… он не твой. И он не прав. Ты справлялся раньше, справишься и теперь. 

— Я знаю, логически понимаю, — вздохнул он. — Но этот страх… он иррациональный. Как черная дыра. Когда ты уезжаешь, он становится огромным. Я подумал, к маме – это временное решение, чтобы не сломаться. Прости. 

— Прощать нечего, — ответила я. — Но прятаться от страха – не выход. Нам нужно… поговорить. По-настоящему. Когда вернусь. 

— Да, — прошептал он. — Давай поговорим. 

Я положила трубку, глядя на огни чужого города за окном. Моя командировка внезапно обрела новый смысл. Предстояло вернуться не просто домой. Предстояло вместе с мужем переступить через невидимый, но такой прочный рубеж страха, нарисованный давно чужой жестокостью. Два дня с детьми оказались не проблемой, а лишь симптомом незажившей раны. И теперь я знала, с чего начинать лечение.