Муж на юбилей захотел канарейку, но слушать каждый день ее приходится мне

Миша решил заранее организовать празднование своего юбилея. Ведь пятьдесят лет — это не шутки! "Такую дату надо отметить так, чтобы всем запомнилось," — смеясь, говорил он мне. Советовались, обсуждали, и наконец решили отпраздновать в ресторане. Забронировали красивый зал, договорились с музыкантами, обсудили меню и разослали приглашения всем друзьям и родственникам.

Я за неделю до праздника атеяла разговор о подарке:

— Миш, а что тебе на юбилей-то подарить?

Миша, не раздумывая, загадочно улыбнулся:

— Знаешь, я бы хотел исполнить давнюю детскую мечту.

— Неужели в небо на воздушном шаре замахнулся? — с улыбкой предположила я, ведь всегда ему такие фантазии приписывала.

Но всё оказалось гораздо проще. Миша мечтал завести канарейку — маленькую желтую птичку, пение которой просто заслушаешься. "С ними, правда, много мороки?" — сомневалась я.

Муж заверил меня, что уход за канарейкой проще простого: "Достаточно тепла, света, еды и чуть-чуть заботы," — сказал он, размахивая передо мной каким-то распечатками. Оказалось, что он уже давно подготовился: изучил вопрос, выбрал клетку и корм, и даже заранее придумал имя будущей питомице — Лимончик.

Я подумала: "Ну, раз юбилей и мечта детства — почему бы не исполнить?" Так в нашем доме поселилась яркая канарейка.

Сначала эта маленькая птичка вела себя тихо, молчала и всех изучала. Миша терпеливо ждал, когда же она запоет.

— Всё будет, — успокаивал он меня. — Они петь обязаны, это птицы-пересмешники. Вот записали мы ему трели — пусть послушает.

Пару дней слушал наш Лимончик, и вскоре запел сам! Да так красиво, что диву давались. Миша сиял от счастья, гордился:

— Видишь? Нашел я подход к птичке!

Клетку поставили на кухне, рядом с солнечной стороной, и Лимончик начинал свои трели по утру. Соседи удивлялись, но к завидному голосу канарейки претензий никто не высказывал — ведь и слышимость была не столь высокая.

Но вскоре у меня начали возникать сомнения: казалось, что сквозь чудесное пение проступает однообразие и это начало доставлять неудобства. "Как же это так — глаза открыть не успеешь, а тут будильник с птичьими трелями…" — думала я, размышляя о том, что делать дальше с этой веселой мелодией жизни.

Каждое утро я, едва проснувшись, уже слышала бодрое пение нашего Лимончика — нашей желтенькой канарейки, которая буквально не замолкала. Миша будто светился, каждый день восторженно твердил: "Слышишь, как он поёт? Это же чудо, а не птичка!" И вот так, каждый раз перед тем, как отправиться на работу.

— Да, чудо, чудо, — отвечала я устало, стараясь не показать раздражение. Ведь работаю-то я из дома, и значит, слушать эти жизнерадостные трели мне приходится с раннего утра и до глубокой ночи.

Первое время, недели две, максимум, может быть, три, канарейка словно веселила меня. Но потом ее пение превращалось в настоящую пытку, и даже железные нервы начали сдавать. Я жаловалась Мишке: говорю, не могу мысли собрать, особенно когда он выводит свои мелодии. А Миша только смеялся:

— Ну что ты, это же Лимончик! Он поёт не хуже соловья, не то что воронье карканье!

Как-то предложила ему остаться дома и самому побольше "насладиться" этой ежедневной какофонией. Муж только плечами пожал: "Да я бы рад, но работаю то не из дома. Что мне, его, бедного, на работу с собой брать?"

И тут меня осенило. Решила: раз уж он думает, что вечер — время сна, то накрою клетку пледом с утра. Лимончик-то у нас умный — сразу засыпает, думает, что ночь на дворе. Но тут новая проблема: к ужину птица совсем вялая становилась. Мишка приметил неладное и стал подозревать: "Что это мой Лимончик как варёный?"

Как-то так вышло, что я совсем забыла снять плед перед тем, как муж с работы вернулся. Такой скандал ещё ни разу не видела! Голосил, словно меня на прегрешении поймал:

— Что ж ты творишь! Тебя, мол, за живодерство к ответу призвать можно. Птице надо и размах крыльев поддерживать, и бодрствовать!

Тогда я не сдержалась:

— Это была твоя задумка — завести канарейку. И из нас двоих у неё слушатель — это я, день за днём, а не ты, который её только пару часов видит.

Миша удивился, даже глаза округлились:

— Ну, что с этим я то сделать могу? Не брать же её с собой на собрания. Петь она должна, а то как ей быть?

Задумался он и, нахмурив брови, спрашивает:

— А как тебе может не нравиться его пение? Это ведь такая мелодия.

Я едва не рассмеялась:

— Всё когда-то надоедает. Слушаю одно и то же изо дня в день, кто угодно свихнется.

Я птичку не виню, понимаю, что она просто такая, и идея была забавная. Лимончик, возможно, весь свой талант от скуки и грусти потеряет. Но всё же, когда будет моя пора тишины?

Здесь Миша лишь почесал затылок. Ну, думаю, всё! Придётся мне самой расписание выстраивать, когда канарейка петь будет, а когда отдохнёт. Выхода, как мне кажется, другого нет.