Муж говорит, что нашел подработку и дома почти не бывает, а я ему не верю

Дождь стучит по стеклу, а я прислушиваюсь к скрипу входной двери. Опять поздно. Гораздо позже, чем обещал. «Подработка», — говорит. «Нужны деньги, ты же знаешь». Знаю. Знаю, что раньше он успевал и на работу, и домой к ужину. А теперь? Телефон молчит, глаза бегают, от поцелуев отворачивается. В голове стучит одна мысль: другая. 

— Привет, — бросает он, вешая мокрый плащ. Лицо усталое, но я вижу только виноватую тень в глазах. Или мне кажется? 

— Привет. Опять задержался? — Голос звучит спокойней, чем я чувствую. 

— Да, этот проект… Клиент капризный, сроки горят. — Он проходит на кухню, открывает холодильник. — Есть что-нибудь? Я голодный как волк. 

— Осталась картошка с мясом. Разогреть? — Предлагаю я, а сама думаю: Какой клиент? Какой проект? Почему не покажешь договор? Почему не расскажешь детали? Слова его кажутся картонным щитом, за которым он что-то скрывает. 

— Не надо, сам. Спасибо. — Он садится, накладывает еду. Ест быстро, не глядя на меня. 

Завтра. Я решила. Хватит гадать. Хватит мучиться. Я узнаю правду. 

Он ушел на основную работу как обычно. Я отпросилась «по делам». Стою в подворотне напротив его офиса, сердце колотится. Господи, что я делаю? Но подозрение – липкая паутина, выбраться невозможно. Вот он выходит. Не домой. Садится в метро. Я – в следующий вагон, прячусь за высоким парнем. Он выходит на станции. Идет быстрым шагом. Я – следом, прижимаясь к стенам домов, чувствуя себя жалкой шпионкой в собственном кошмаре. 

Он заворачивает за угол. Я подбегаю, осторожно выглядываю. И замираю. 

Передо мной – не гламурное кафе и не чужая квартира. Серая, невзрачная курьерская контора. «Экспресс-Доставка». Мой муж, в грязных кроссовках и простой ветровке поверх рубашки, получает из рук диспетчера увесистую коробку. Он что-то говорит, кивает, лицо сосредоточенное, усталое. Он пристраивает коробку на плечо – видно, что тяжело – и почти бегом направляется к припаркованному скутеру. Раскладывает телефон с картой, заводит мопед и уезжает. 

Я стою. Дождь, который начал накрапывать, смешивается со слезами стыда на моих щеках. Никакой «другой». Никакой измены. Только он. Мой муж. Тянущий лямку. Тащащий эти чертовы коробки после восьми часов в офисе. Ради чего? Ради нас? Ради будущего, о котором мы мечтали? Ради того, чтобы я могла не экономить на капризах? А я… я следила за ним. Не верила. Видела в его усталости и молчании – ложь и измену. 

Вечер. Он приходит. Еще более измотанный, чем вчера. Грязь на ботинках, пальцы в мелких царапинах от коробок. Он молча идет в душ. Я стою на кухне, грею ужин. Когда он выходит, я не могу сдержаться. Подхожу, обнимаю его, прижимаюсь лицом к мокрой от душа груди. Он вздрагивает от неожиданности. 

— Что случилось? — спрашивает тихо. 

— Прости меня, — шепчу я. — Я… я сегодня видела тебя. У той конторы. 

Он отстраняется, смотрит мне в глаза. В его взгляде – не гнев, а удивление, смешанное с горьковатой обидой. 

— Ты за мной следила? — Голос тихий. 

— Я… я не верила. Думала… 

— Думала, что у меня кто-то есть? — Он усмехается, но это невеселая усмешка. — Вот как. А я просто… подарок тебе на юбилей хотел сделать. Тот самый, про который ты говорила. Вот и… 

Сгорая от стыда, беру его руку, глажу шершавые пальцы. 

— Прости. Я дура. Больше никогда. Дай мне помочь. Хоть ужин разогреть. Или… или завтра я сама отвезу тебе термос с кофе. 

Он смотрит на меня долго. Потом вздыхает, обнимает. В его объятиях – усталость мира, но нет лжи. Есть боль от моего недоверия, но есть и что-то теплое, прощающее. 

— Ладно, — тихо говорит он. — Ужин разогрей. А насчет кофе… давай. Только не следи больше, а? Доверяй хоть немного. 

Я киваю, прижимаясь к нему крепче. Теперь я знаю правду. И буду держаться за нее, за него, изо всех сил.