Моя свекровь самая настоящая жаба, и я убедилась в этом окончательно.

Честно? Я свою свекровь про себя называла не иначе как Жаба. Да, да, звучит грубо, знаю. Но вы бы ее видели! Эти вытаращенные глаза, тусклые волосы, вечно недовольное выражение лица… И голос, будто с болота вынырнула — кваканье чистой воды. А еще она обожала носить одежду болотных оттенков. Ну прямо вся атмосфера пронизана этим — квак-квак.

У нее в квартире пахло отвратно. Не могу объяснить точно чем — то ли смесь старых тряпок, то ли подвал какой. Знаете этот запах, когда застиранный ковер сыреет лет 15? Вот что-то из этой серии. Я терпеть не могла туда приходить, но пришлось — выбора-то особо не было.

Когда мы с Лешей решили, что хотим квартиру побольше, но без ипотеки, я даже обрадовалась — разумно же! Ага, наивная. Он предложил: мол, давай поживем пару лет у моей мамы, тем более ты свою однушку сдашь, будет прибавка к накоплениям. Я пыталась сопротивляться:

— Леш, ну ты серьезно? Ты же знаешь, как я с ней… ну не ладим.

Он сложил руки в мольбе, как в театре:

— Светик, зайка, ну пожалуйста. Потерпи немного. Ты ж знаешь, я на твоей стороне. Мама — да, сложная, но это временно. Зато потом — своя трешка! Простор! Никто над душой не стоит!

Убедил, чертяка. Влюблена я была, что уж тут. Решили: мою квартиру сдаем, потом продаем, живем у свекрови.

Началось веселье. Мы оба работали, уставали, приходили домой полумертвыми. Но почему-то ужин всегда ждали от меня. Даже если я вваливаюсь в девятом часу, а Леша с Жанной Николаевной весь вечер дома. Он еще шутил:

— Ну ты, конечно, лентяйка у меня маленькая! Где котлеты?

Смеялся, целовал в щечку. Но обидно было. Я-то вкалываю, как ломовая лошадь!

А свекровь только фыркала:

— Ты ногти в салоне наращиваешь? Ты глянь, какие траты. Лучше бы мясо купила.

Я промолчала. Леша потом шепотом сказал, мол, маму не слушай, она просто ворчит. А через день добавил:

— Может, правда, ты бы сама себе делала маникюр? Так, поэкономим.

Вот тут я уже прикусила язык. Обидно. Но терпела. Ради цели, ради квартиры.

Как-то вечером прихожу с работы с сумками — фрукты, сыр, мясо. Разгружаю. Жанна Николаевна подходит, роется в пакетах и с таким выражением лица, как будто я вино и икру на последние деньги купила.

— Не умеете вы, детки, деньгами распоряжаться. Вот что я предлагаю: я буду бюджетом заниматься. И готовить тоже возьму на себя, а то невестушка у нас устает, бедная...
Я открыла рот, чтобы возразить, но Леша, не моргнув:

— Мам, ну ты гений! Правда, Свет? Мама ж всегда знала, как экономить.

Гений, блин. Только теперь «гений» кормил мужа нормальной едой, а меня рисом и чем-то похожим на суп из промокшего картона. Леше — мясо, пюрешка, салатик. Мне — хлеб и жирный кисель.

— Мы, женщины, на каше подержимся, не так ли, Светочка? — весело смеялась Жанна Николаевна. — Все лучшее — мужчинам. Они ж у нас добытчики.

— Я тоже работаю! — вспыхнула я. — И зарабатываю почти столько же, сколько Леша! А мясо — это не лакшери, это нормально!

Жанна Николаевна тут же закусила губу и всхлипнула. Леша, как всегда, метнулся к ней:

— Мамулечка, ну не плачь… Светик просто устала. Прости ее...

А я сидела, смотрела на их комедию и чувствовала, как меня распирает злость.

Шли месяцы. Иногда хотелось просто уйти. Или собрать вещи и подать на развод. Но... Леша, черт бы его побрал, в остальном был идеальным. Заботливый, добрый, внимательный. И я любила его. Верила, что все это не зря. Скоро — квартира, новая жизнь.

И вот, дождались! Мою однушку продали по отличной цене. Нашли шикарную трешку в новом доме — светлая, с балконом, огромной кухней! Я была в эйфории.

— Леш, может, вместе поедем на сделку? — предложила я.

— Да не надо, — ответил он. — Все под контролем, я сам. Главное — чтобы тебе понравилось.

Ну ладно. Главное ведь — результат. Квартира-то наша, общая. Всё равно, на кого оформлять — супруги же!

Через пару дней отмечаем покупку. Сижу за столом, улыбаюсь, вино в бокале, руки дрожат от счастья. Даже на Жанну Николаевну не злюсь — пусть крякает себе. Я — на седьмом небе.

— Ну, теперь вы наконец от нас избавитесь, Жанна Николаевна! — пошутила я.

Она улыбается, берет меня за руку:

— А ты что, не знала, милая? Документы-то Лешенька оформил на меня. Ну так… для надежности!

Я замерла. Словно в кино, когда в кадре тишина, и только сердце бьется. Я повернулась к мужу.

— Леша?

Он не смотрел на меня. Ложкой ковырял картошку.

— Так будет правильнее, Светик, — пробормотал он. — Мама же… семья.

— Семья? — повторила я. — А я кто? Посторонний?

Жанна Николаевна счастливо хохотнула:

— Ну что ты, родная! Просто, знаешь… так спокойнее. А то молодежь нынче — развелись, разбежались. А квартира-то останется в семье. Мудро, правда?

Я села обратно, медленно, как в тумане. Все, что было — работа, ссоры, «каши» вместо ужинов, сданная квартира, — все слилось в один большой ком под названием «обман».

И в тот момент я поняла: не квартира делает дом, а те, кто в нем живут. А если тебя в этом доме нет — то он никогда и не был твоим.