Моя мать поддержала мужа, который решил развестись со мной и забрать ребенка

Я сидела, уставившись в экран, когда раздался этот ненавистный скрежет стула. Леня отодвинулся от стола. 

— Это что такое? — воскликнул он. — Картошка пригорела, а котлеты напоминают подошвы. Ты хоть пробовала это сама? 

Я сделала обиженные глаза. 

— У меня совсем не было времени! С Лешей возилась, он сегодня капризничал, — я тут же решила перевести стрелки. — Прямо вылитый ты, такой же неуступчивый! 

Я видела, как сжались его пальцы. Мне почти нравилось его выводить. 

— Нашему сыну три года, — произнес он. — Самое время идти в ясли. А тебе — прекращать вариться в этом болоте и начать работать. 

— Чтобы мой ребенок целый день торчал в группе, полной вирусов? Ни за что! — фыркнула я. 

— С ним нужно гулять, читать, играть! Или ты считаешь, что твоя миссия — просто физически присутствовать в одной с ним квартире? 

— Мы это делаем! Педиатр сказала, что он прекрасно развит! 

Этот спор был старым, и меня бросало в дрожь при мысли, что он может настоять на своем. Возвращаться к трудовым будням мне не хотелось совершенно. 

— И кому мы должны говорить «спасибо»? Моей сестре! Это она водит его на площадку и лепит с ним куличики! А ты в это время дремлешь или листаешь ленту! Могла бы хоть ужин нормальный сделать! Почему я должен это есть? — Леня с отвращением ткнул вилкой в заветренный кусок мяса. 

— Я не твоя домработница! Я супруга! Твоя задача — создавать для меня условия! — заявила я. 

После месяцев, проведенных в пабликах «про осознанность», мое представление о браке перевернулось. Забота о муже и быт казались мне уделом прислуги, а не современной женщины. 

— То есть, я пашу как лошадь, а твой вклад — саморазвитие в интернете? — он рассмеялся сухо. — И как ты там развиваешься? Какую мысль выдавила из себя за сегодня? Ну? 

Я молчала. 

— Серьезно, ответь: ты собираешься налаживать нашу жизнь? 

— Нет! Я не служанка! — я выложила все, что копила… 

Он выслушал молча, а потом четко сказал: 

— Разводимся. 

— Что? — я не поверила своим ушам. 

— Все кончено. Я найду ту, кто захочет быть не просто иждивенкой, а настоящей хозяйкой и матерью. Ты и так видишься с сыном пару часов в сутки. Бабушки — вот кто его воспитывает. 

Сначала я не поверила. Решил напугать. Но на следующий день он ушел, взяв вещи. А через неделю принесли извещение из суда. 

И вот я стою в зале, и моя собственная мать говорит судье твердым голосом: 

— Я поддерживаю зятя. Леша должен остаться с отцом. Дочь не проявляет к нему никакого интереса, вся забота на нас и на матери Льва. 

Я смотрела на его каменное лицо и поняла всю глубину своего провала. У меня нет ничего: ни профессии, ни любви, ни уважения сына. 

— Дайте нам время! — закричала я, рыдая. — Лев, я все осознала! Я буду другой, клянусь! Я научусь готовить, буду заниматься Лешей! Прости! 

Он молча кивнул. 

Потом я узнала, что за месяц до этого моя мать говорила мужу: «Она совсем опустила руки, Лев. Мне за нее стыдно. Если решитесь на развод, я пойму». 

Он ответил: «Я люблю ее. Но не знаю, что делать». 

— Подайте на развод, — предложила тогда моя же мать. — Испугается — быстро образумится. 

Их маленький заговор сработал. Теперь я научилась не просто быть рядом с сыном, а быть его мамой. Я поняла, что быть женой — это не услуга, а союз, где моя забота — это тоже любовь, а не унижение.