Молодой человек сделал мне предложение и рассказал о грандиозных планах на нашу жизнь

Дождь стучал по зонтикам над террасой кафе, превращая вечер в серый акварельный рисунок. Артем сидел напротив, его обычно спокойные глаза сегодня блестели. Внезапно он положил свою руку поверх моей. 

— Аня, — его голос сорвался на шепот, потом окреп. — Выходи за меня. 

Сердце затрепетало. В голове пронеслось: "Да!" Тысяча раз "Да!". Я почувствовала, как по щекам растекается глупая, счастливая улыбка. Он видел ее, и его лицо осветилось триумфом. Но вместо того, чтобы обнять меня или достать кольцо, он схватил лежащую рядом увесистую папку. Я раньше думала, что это работа. 

— Я все продумал, Анечка! До мелочей! — Он распахнул папку, и я увидела не просто бумаги, а схемы, графики, таблицы. — Наша жизнь будет идеальной. Смотри! 

Он подвинул ко мне первый лист. Заголовок жирным шрифтом: "Пятилетний план. Семья Артема и Анны Борисовых". 

— Первый год: свадьба — скромно, но достойно. Бюджет уже рассчитан. Одновременно подаем на ипотеку — я присмотрел отличную двушку в новом комплексе у метро. Твоя нынешняя работа, конечно, не потянет платеж, — он махнул рукой, — но у меня есть связи в "ГлобалТрейде". Там стабильно, оклад выше. Договоренность почти достигнута. 

Я попыталась вставить слово, ощущая, как сладкое волнение сменяется легким недоумением. 

— Артем, я люблю свою работу в театре, я же... 

— Театр? — Он мягко, но твердо перебил, глядя на следующий пункт. — Милая, это несерьезно. Нет перспектив. Там тебя переубедят. Год второй: твой карьерный рост в "ГлобалТрейде". Курсы повышения квалификации — вот список. Одновременно рожаем первенца. Оптимальный квартал — третий, до зимы. Я уже изучил рейтинги роддомов. 

Меня начало слегка подташнивать. Его слова, такие четкие, такие уверенные, обрушивались на меня, как холодные камни. 

— Ребенок... Артем, это же не проект... 

— Конечно, проект! Самый важный! — Он с жаром ткнул пальцем в график. — Год третий: няня (проверенная, я уже навел справки), твое возвращение на работу. Год четвертый: мы копим на машину покрупнее и начинаем присматривать дачу. Год пятый... — он перевернул страницу, сияя, — второй ребенок! И продвижение меня по службе. Все синхронизировано! 

Он смотрел на меня, ожидая восторга, благодарности за его "заботу" и продуманность. Но восторга не было. Был нарастающий ужас. Этот человек, которого я, казалось, знала, превратился передо мной в бездушного архитектора моей будущей клетки. Он расписал мою жизнь, мою карьеру, мое материнство, как бизнес-план. Без моего согласия. Без малейшей мысли о том, чего хочу я. 

— Ты... Ты все это решил сам? — выдохнула я, едва слышно. 

— Ну конечно! — Он удивленно нахмурился. — Чтобы тебе не пришлось ни о чем волноваться. Все под контролем. Я позабочусь о нас. Обо всем. 

В глазах читалась убежденность в своей правоте. И это было самое страшное. Он не видел ничего плохого в том, чтобы превратить меня в марионетку в своем спектакле под названием "Идеальная жизнь Артема Борисова". Мои мечты, мои желания, моя душа — все это было просто неучтенными переменными в его безупречной формуле. 

Сладкое "да" застряло у меня в горле комом горечи. Я медленно поднялась. Дождь хлестал сильнее. 

— Артем... Это не забота. Это... тюрьма. Построенная по твоим чертежам. 

Он открыл рот, пораженный, его взгляд метнулся к папке, как будто там можно было найти ответ на мой "сбой". 

— Но... план... Я же все для нас... 

— Нас здесь нет, — тихо сказала я. — Есть только твой план. И я в него не вписываюсь. 

Я развернулась и шагнула с террасы под холодные струи дождя. Они омывали лицо, смывая следы несостоявшихся слез. Шаги по мокрому асфальту звучали громко и четко. Громче, чем все его таблицы и графики. 

За спиной оставался человек с папкой, полной грандиозных планов на жизнь, которой никогда не будет. Потому что я не хочу быть проектом. Даже самым продуманным.