Много ты чего не знал про жену, - сказала свекровь

— Садись, сынок. Поговорить надо.
Алексей механически опустился на стул. В голове царил полный сумбур.
— Мам, да что случилось-то? Откуда путевка? Почему...
— А ты знаешь, — перебила Виктория Сергеевна, расставляя чашки, — какой у твоей жены обычный день?
В те времена Людмила частенько ловила себя на мысли, что счастливее быть просто невозможно.
Младший Игорь, едва научившись ходить, семенил за старшим братом как привязанный.
Тимофей, тогда еще сам карапуз-дошкольник, важно водил его по квартире, показывая свои игрушки.
— Смотри, мам, он за мной как хвостик! — хвастался Тимоша, пока Людмила неспешно готовила обед.
В большой кухне всегда пахло свежей выпечкой. Людмила научилась печь пироги — сначала неуверенно, по рецептам из интернета, потом все смелее.
Виктория Сергеевна нахваливала невестку подругам:
— Вы представляете, она даже дрожжевое тесто сама ставит! Умница какая.
Алексей, возвращаясь с дежурств, каждый раз замирал на пороге, принюхиваясь:
— Опять что-то вкусное? Как же мне повезло с женой!
Он обнимал ее, уткнувшись носом в макушку, а она млела от счастья и усталости — хорошей, правильной усталости от домашних хлопот.

Дни текли размеренно, похожие друг на друга. Утренняя прогулка в парке, готовка обеда под радиосказки, тихий час, когда можно было почитать или повязать, пока мальчики спят.
Людмиле казалось — так будет всегда.
— Знаешь, — говорила она мужу вечерами, — мне даже на работу не хочется возвращаться. Может, еще годик посижу?
— Конечно, сиди, — легко соглашался Алексей. — Я же вижу, как тебе нравится быть мамой.
А потом Игорю исполнилось три года, и жизнь превратилась в бесконечный забег с препятствиями.
Садик, работа, магазины, уроки... Время словно сжалось, закрутилось штопором.
— Ты какая-то дерганая стала, — заметил как-то муж. — И ужины уже не те.
Людмила только вздохнула. Ей и самой не хватало тех спокойных дней, когда можно было не спеша накрыть на стол, расставить тарелки с дымящимся супом, порезать свежий хлеб.
Теперь чаще всего она вваливалась домой в начале седьмого, наспех размораживала котлеты и варила макароны, поглядывая на часы — скоро Тимофею за английский садиться...
А по ночам ей снилось, как она печет пироги в солнечной кухне, как младший цепляется за юбку, требуя попробовать тесто, как старший рассказывает им свои бесконечные истории про супергероев. И во сне она знала — это было, было на самом деле. Или приснилось?
— И вообще, тебе бы стоило поучиться у моей мамы, как правильно вести хозяйство, — последние слова мужа больно резанули по сердцу.
Людмила замерла у кухонной мойки, вцепившись побелевшими пальцами в скользкую губку для посуды.
Часы показывали половину одиннадцатого вечера. Тимофей давно спал, набегавшись за день, а Игорь только-только угомонился после вечерней истерики — не хотел надевать пижаму, которую ему подарила бабушка.

— Знаешь, Леш, — она медленно повернулась к мужу, стараясь говорить спокойно, — может, и стоило бы. Только вот времени на обучение совсем нет.
Алексей раздраженно отложил газету, которую безуспешно пытался читать последние полчаса.
— А на что у тебя есть время? — в его голосе прорезались металлические нотки.
— На работу? На эти твои бесконечные отчеты?
Знаешь, когда я последний раз ел нормальный домашний обед?
Людмила устало провела рукой по лицу. Темные круги под глазами, которые она безуспешно пыталась замаскировать утром, теперь наверняка проступили еще сильнее.
— Когда я прихожу домой, — продолжал Алексей, расхаживая по просторной кухне, — здесь черт знает что творится!
Игорь не одет, Тимофей не сделал уроки, ужин не готов. А ты сидишь, уткнувшись в свой ноутбук!
— Я работаю, — тихо ответила Людмила. — У нас большая проверка на носу, ты же знаешь.
— Знаю! — Алексей резко развернулся, едва не задев локтем стоящую на столе вазу. — Но почему из-за твоей работы должна страдать семья?
Почему я должен питаться полуфабрикатами? Почему мои дети ходят в мятой одежде?
Людмила молчала. Что тут скажешь? Разве объяснишь ему, каково это — вставать в шесть утра, чтобы успеть собрать детей, приготовить завтрак, отвести всех по садам-школам?
А потом нестись через весь город в офис, где ждет очередная гора отчетов...
В прихожей затрещал телефон. Алексей вышел, и через минуту его голос, теперь уже медовый, донесся из коридора:
— Да, мамочка... Конечно... Нет, не очень... Да так, знаешь, все по-старому...
Людмила невольно поморщилась. Ну вот, началось. Сейчас муж будет жаловаться Виктории Сергеевне на нее.
А та примчится завтра же — учить уму-разуму, показывать, как надо правильно гладить рубашки и варить борщи.
Алексей вернулся на кухню с довольным видом:

— Мама завтра заедет. Хочет помочь тебе с хозяйством, показать кое-какие приемы.
«Приемы», — мысленно фыркнула Людмила. Как будто дело в каких-то особых секретах! Просто Виктория Сергеевна — счастливая домохозяйка на пенсии, а она, Людмила — работающая мать двоих детей.
— Вот увидишь, — продолжал Алексей уже мягче, — мама научит тебя все успевать. Она в свое время и работала, и меня растила, и дом в идеальном порядке держала.
Людмила промолчала, механически протирая тарелку. В голове словно щелкнул переключатель. План созрел внезапно, сразу во всех деталях.
— Да, наверное, ты прав, — медленно произнесла она. — Мне стоит поучиться у Виктории Сергеевны.
Муж удивленно поднял брови — он явно ожидал возражений.
— Знаешь что, — продолжала Людмила, — ты ведь во вторник в командировку едешь? Может, попросим маму пожить у нас эти три дня? Покажет мне все как следует?
Алексей просиял:
— Отличная идея! Я сейчас же ей позвоню!
Он снова умчался в прихожую, а Людмила позволила себе легкую улыбку. Что ж, поживем — увидим, как Виктория Сергеевна справится с ее обычным днем.
Следующим вечером свекровь явилась с внушительным чемоданом, набитым кулинарными книгами и какими-то специальными приспособлениями для уборки.
— Не волнуйся, Алешенька, — ворковала она, обнимая сына. — Я твою жену всему научу. Будет у вас дома как в лучших домах Парижа!
Людмила, стоя в стороне, только кивала и поддакивала. Внутри все дрожало от предвкушения. Ничего, Виктория Сергеевна, завтра посмотрим, как вы запоете...
***
Прошло три дня. Алексей почти бегом взлетел по лестнице. Три дня в командировке показались ему вечностью.
Он уже представлял, как войдет в квартиру, обнимет детей, поцелует жену... Пожалуй, даже извинится за тот разговор. Все-таки погорячился он тогда.
На площадке пятого этажа пришлось остановиться — запищал телефон. Какая-то рабочая рассылка. Алексей раздраженно смахнул уведомление и потянулся к двери. В замке мягко щелкнул ключ.
— Я дома! — радостно возвестил он, переступая порог.
Из кухни выглянула мать. Одна.
— А где...
— Людочка отдыхает, — перебила Виктория Сергеевна, протягивая руки для объятий. — Я ей путевку на два дня в оздоровительный комплекс купила. Заслужила.
Алексей так и замер с занесенной для объятия рукой.
— Как — отдыхает? — тупо переспросил он. — А дети? У нее телефон с собой?
— Телефон на тумбочке лежит, — спокойно ответила мать. — Дети накормлены, уроки сделаны, спят давно. А Люда приедет завтра.
Она прошла на кухню, загремела чайником.
— Садись, сынок. Поговорить надо.
Алексей механически опустился на стул. В голове царил полный сумбур.
— Мам, да что случилось-то? Откуда путевка? Почему...
— А ты знаешь, — перебила Виктория Сергеевна, расставляя чашки, — какой у твоей жены обычный день?
— Ну... — Алексей запнулся. — Работает она. Как все.
— Как все? — мать хмыкнула. — Ну-ну. А я вот узнала. Людочка мне предложила с ней один денек провести. Весь, от и до.
Она присела напротив сына, подперла подбородок рукой.
— Значит, так. В шесть утра подъем. Не в половине седьмого, не в семь — ровно в шесть, иначе не успеешь. К семи надо детей поднять, накормить, одеть. Тимоша, кстати, тот еще привереда — все майки ему жмут, все штаны колючие.
Алексей кивнул. Это он знал.
— К без пятнадцати восемь выходим. Игоря — в садик, Тимофея — до школы. И бегом в метро. А там — давка такая, что дышать нечем.
Меня чуть не расплющили. Полчаса стоишь, как сельдь в бочке, потом пересадка. Еще десять минут. А потом бежать надо — к девяти на работе быть.
Виктория Сергеевна отхлебнула чаю.
— Знаешь, что меня поразило? Людочка на обед не ходит. Совсем. Чай на рабочем месте пьет, бутерброд жует. Потому что договорилась уходить на час раньше — чтобы Игоря из садика забрать успеть.
— Как — не обедает? — растерянно пробормотал Алексей. — Почему я не знал?
— У себя спроси это. Много ты чего не знал, — вздохнула мать. — А в шесть вечера — снова забег. Садик, магазин, готовка. Тимоше с уроками помочь надо. И так до полуночи.
Она помолчала, разглядывая притихшего сына.
— А знаешь, что было в первый вечер? Тимофей перед сном вспомнил — ему назавтра шишки в школу нести надо.
Мы с Людой в десять вечера в парк потащились. В темноте, с фонариком. Шишки собирали.
Алексей сглотнул. Что-то предательски защипало в глазах.
— И так — три дня, — закончила Виктория Сергеевна. — Без передышки, без отдыха. А ты говоришь — «как все».
Она встала, положила руку на плечо сыну.
— Молись, Алеша, на свою жену. И благодари судьбу. А еще лучше — отправь ее на пару недель в санаторий. Без детей. Пусть отдохнет как следует.
В прихожей что-то звякнуло. Алексей вскочил, опрокинув чашку.
— Сиди, — усмехнулась мать. — Это не она. Рано еще.
Она взяла сумку и направилась к выходу.
— Я пойду. А ты подумай над моими словами. И цветы купи, не поленись. Да побольше.
Хлопнула входная дверь. Алексей остался один в непривычно тихой квартире. Он обвел взглядом кухню — чистую, уютную, сверкающую. Вспомнил свои упреки, свое недовольство. Стало невыносимо стыдно.
Решительно встал, нашарил в кармане телефон. Набрал номер круглосуточной доставки цветов. Букет он закажет сейчас. А завтра с утра займется поиском хорошего санатория.
В конце концов, не так уж сложно научиться готовить самому. И с детьми позаниматься. Хотя бы иногда