Меня с детства отец учил за женщинами ухаживать, только получилось из этого не то, что планировалось

Знаете, я никогда не страдал от нехватки женского внимания. Да что там — с детства чувствовал, что нравлюсь. Может, это из-за уверенности в себе, которая у нас в семье передаётся по наследству, как фамильное серебро. А может, всё дело в хорошей внешности — тут уж не буду скромничать. Мужики в нашем роду, как на подбор: высокие, голубоглазые, волосы русые, густые, немного вьются. Дед, батя, дядя, два старших брата — и я туда же.

Папа у нас был тот ещё знаток жизни. Он нам с малых лет вдалбливал простые, но дельые вещи. Главное из них — всегда быть в форме. Поэтому спорт у нас в крови: плавание, велик, лыжи — что угодно, лишь бы не киснуть. А ещё он учил нас, как обращаться с девушками.

– Сынок, – говорил он, разливая чай по кружкам, – с женщиной всё просто. Говори комплименты, корми вкусно и не давай скучать. Всё, она твоя.

И, скажу честно, этот «рецепт» работал безотказно. Только почувствовав, как это — нравиться, быть желанным, ловить взгляды и флиртовать, я понял: мне в этой игре нравится быть игроком. Да, были отношения. Даже не раз. Я старался, честно. Цветы, забота, прогулки, знакомство с родителями. Но всё равно рано или поздно всё скатывалось в быт. А я от быта бегу, как от пожара.

И вот, казалось бы, обычный день. Работа, совещания, кофе в пластике, звонки без конца. Полина — моя коллега, мы давно знакомы. Она красивая, эффектная, высокая. А ещё умная, с классным чувством юмора. Мы с ней вечно подкалывали друг друга, спорили о ерунде и хохотали до слёз. И вот как-то стало понятно: она ко мне неровно дышит. И я не мог сказать, что это мне неприятно.

– Слушай, приезжай ко мне, фильм посмотрим, – однажды предложил я, делая вид, что это не что-то особенное.

– А ты угощаешь вином и пиццей? – уточнила она с ухмылкой.

– Само собой, – подмигнул я.

Она приехала. Всё прошло отлично. Настолько, что такие вечера стали нашей маленькой традицией. А потом она сказала, почти между делом:

– Знаешь, мне с тобой очень хорошо. Я бы хотела, чтобы у нас было что-то серьёзное.

Я молча уставился в потолок, потом повернулся к ней:

– Ты хочешь быть со мной… официально?

– Да, – кивнула она, немного неуверенно. – Я думала, ты уже понял.

Я вздохнул. Не хотелось врать. Она действительно классная, но… не та стадия жизни, не тот настрой.

– Полина, ты мне очень нравишься. Ты умная, красивая, с тобой потрясающе проводить время. Но я не ищу серьёзных отношений. Вообще. Пока нет. Я не готов. И не хочу обещать то, чего не сдержу.

Она немного посерела лицом. Поджала губы.

– Поняла тебя, Миша. Спасибо, что честно.

– Слушай, если тебе комфортно просто… быть со мной вот так — без обязательств, без обещаний, я только за. Но честность — на первом месте.

Она подумала. Долго молчала. Потом сказала:

– Окей. Пока меня устраивает.

Честно? Я думал, она больше не придёт. Но всё продолжилось. И даже лучше стало. Мы работали над крупным проектом, проводили кучу времени вместе. Бывало, задерживались в офисе допоздна, потом ехали ко мне — обсуждать идеи, работать дальше. Смеялись, спорили, рисовали схемы на кухонном столе фломастером. Как-то само собой всё стало… уютным.

Я начал ловить себя на странной мысли: мне её не хватает. Вот нет её — и день как будто неполноценный. Уехала однажды по делам на неделю — я чуть с ума не сошёл. На третий день сидел в её любимой кофейне, как дурак, просто потому что там пахло корицей, как у неё дома.

Когда она вернулась, я ляпнул, вроде бы в шутку:

– Полин, ты знаешь… Я, кажется, к тебе так привык, что нам, походу, придётся жениться.

Она засмеялась, звонко, легко:

– Шикарное предложение, но пока всё и так устраивает.

Сказала — и всё. Не возвращалась больше к этому разговору. А я сижу теперь и думаю: вот сейчас всё отлично. Легко, весело, по-настоящему. Но что если однажды ей этого станет мало? Что если захочет стабильности, серьёзности, свадьбы, детей?

Я-то… не уверен, что смогу её отпустить. Хотя когда-то думал, что никого не задерживаю, ни к кому не привязываюсь. А теперь? Кажется, влип по уши.

Только признаться себе в этом страшно. И ей – ещё больше.
Вот и живу на распутье. Вроде бы всё хорошо, а внутри грызёт вопрос: а надолго ли?