– Кто дал тебе право трогать моё? – кричал муж, обнаруживший пропажу дорогих брендовых вещей

В тот день я хотела черешни. Абсурдное желание среди финансового кошмара. Артур снова пришел без зарплаты.
 
— Опять «задержка»? Артур, это уже третий месяц!
 
— Не ори, — он швырнул ключи. — Что я могу сделать? Компания затянула расчеты.
 
— На что жить? Моя зарплата уходит на ипотеку! Почти вся! — Он лишь пожал плечами и рухнул на диван. У меня не хватило сил даже возмутиться по этому поводу.
 

Ночь прошла в бесконечных тревожных мыслях. Утром, пока Артур храпел, желание съесть черешню стало навязчивым. Хотя бы это. Хотя бы маленькую радость. Я пошла в гараж за машиной.
 
И увидела их. На заднем сиденье, небрежно разложенные: роскошный свитер тончайшей шерсти, кожаные перчатки, коробка от дорогих часов. Рядом — пакет. Рука сама полезла внутрь. Чеки. Огромные суммы.
 
Жар гнева обжег щеки. Я рванулась было домой — разбудить, трясти, кричать этому лжецу в лицо! Но вдруг остановилась. Вспомнила прошлые сцены: его оправдания, манипуляции, мое бессилие. Нет. Не так.
 
Я аккуратно собрала вещи, села за руль и поехала по адресу в чеке — престижный мультибрендовый магазин.
 
— К сожалению, возврат возможен только по последней покупке, — вежливо сказала консультант, глядя на свитер. — По правилам.
 

— По последней, — согласилась я, не веря, что вырву хоть что-то. Сто тысяч рублей. Неожиданная победа. Я купила целую корзину черешни. Домой вернулась, как ни в чем не бывало.
 
Правду Артуру не сказала. Ждала. Он обнаружил пропажу к вечеру.
 
— Где мои вещи?! — ворвался он. — Ты что-то трогала в машине?!
 
Я медленно клала в рот сочную ягоду.
 
— Вещи? А, те самые… На которые ты спустил свою «невыплаченную» зарплату? — Голос звучал ледяным. — Вернула их. Деньги нужны были на еду. Вот, черешня, кстати. Хочешь?
 
Он остолбенел, потом взорвался:
 

— Ты совсем оборзела?! Кто тебе дал право?! Это моё!
 
— Твое право — тратить все на себя? Обманывать? — Я встала. — Моя зарплата ушла на крышу над головой. Твоя — на бренды. Теперь у нас есть черешня. И хлеб. И масло.
 
Он метался по кухне, что-то кричал про неуважение, права. Я молча доедала черешню. Утром на столе не было завтрака.
 
— Где кофе? — буркнул он, растерянный.
 
— Позавтракай своим чувством стиля, — улыбнулась я. — И гордостью. Они сытней омлета.
 

Он вышел, хлопнув дверью. Вечером стол снова был пуст. Он молчал. Я молчала. На следующий день он пришел раньше, положил деньги.
 
— Получил. Зарплату. Частично, — пробормотал, не глядя. — Хватит на еду. И… про вещи. Ладно, забудем.
 
Он не извинился. Но в его покорном тоне, в этих деньгах была капитуляция. Я встала, чтобы готовить ужин. Тихий бунт сработал.