Брат опять пришел просить денег, а его жена вчера мне хвасталась по телефону дорогой покупкой

Я стояла на кухне, помешивала соус, когда в дверь позвонили. Через глазок увидела брата — помятое лицо, всклокоченные волосы, взгляд в пол. Сердце ёкнуло: опять.  

— Заходи, — вздохнула я, отступая.  

Дима переступил порог неуверенно, словно боялся, что его прогонят. Он не снял куртку, не обнял, как обычно, только пробормотал:  

— Привет, Юль.  

— Привет, — ответила я, возвращаясь к плите. Соус булькал, как мое раздражение.  

Он постоял молча, потом закашлял —  «специфический» кашель, который всегда предварял просьбу.  

— Слушай, у меня тут небольшая проблема…  

Я резко повернулась.  

— Сколько?  

Он покраснел, глаза забегали.  

— Десять… Ну, можно пятнадцать, если не сложно. Ты же знаешь, я отдам.  

«Знаю», — хотелось сказать. Но вместо этого я посмотрела на его кроссовки — новые, дорогие. Такие же, как у его жены Кати, которая вчера звонила мне похвастаться своей новой сумкой.  

— «Всего за сорок пять», — говорила она, смеясь. — «Ну не могла пройти мимо!»  

А я тогда молчала, потому что как раз в тот день отказала сыну в новом велосипеде — «подожди до зарплаты».  

— У тебя что, совсем нет денег? — спросила я.  

Дима заерзал.  

— Ну, ты же знаешь, кредиты, квартплата… Катя вон даже в отпуск не поехала, чтобы сэкономить.  

«Зато с сумкой за сорок пять», — пронеслось у меня в голове.  

— Дима, — начала я, но он вдруг перебил:  

— Юль, ну пожалуйста! Мне срочно надо, я потом все верну!  

Он говорил горячо, но глаза были пустые — как всегда, когда он врал.  

Я вспомнила, как он «занимал» у мамы перед ее смертью. Как она отдавала последнее, а он исчезал на месяцы.  

— Нет, — сказала я тихо.  

— Что?  

— Я сказала нет. У меня нет для тебя денег.  

Он замер, потом хитро прищурился.  

— Да ладно тебе! У тебя же премия была!  

— Как ты узнал? — я остолбенела.  

— Катя слышала от… — он запнулся.  

— От кого?!  

— Ну… от твоей коллеги, Ирины. Они в одном спортзале.  

Моя коллега, моя личная жизнь, мои финансы — все было предметом обсуждений за моей спиной.  

— Выходит, вы с Катей только и делаете, что высматриваете, сколько у меня денег? — голос мой стал ниже.  

— Не драматизируй! — Дима вдруг разозлился. — Я твой брат! Ты обязана помогать!  

— Обязана? — я засмеялась. — А ты? Ты хоть раз помог мне? Хоть раз подумал, что у меня свои долги, свои проблемы?  

Он сжал кулаки.  

— Ну вот, как всегда! Ты всегда ставишь себя выше! У тебя же все есть!  

— У меня есть потому, что я не покупаю сумки за сорок пять тысяч, когда у меня долги! — крикнула я.  

Дима побледнел.  

— Катя тебе про сумку сказала?  

— Да, и я очень «рада» за ее покупки! Особенно когда мой брат приходит ко мне с протянутой рукой!  

Он отступил, лицо стало каменным.  

— Хорошо. Я понял. Больше не приду.  

— Да, не приходи! — бросила я ему вслед, но дверь уже захлопнулась.  

Я опустилась на стул. На плите соус начал подгорать.  

Через час позвонила мама Димы (наша общая мачеха).  

— Юлечка, что ты натворила? Дима в истерике, Катя рыдает!  

— Пусть рыдают, — ответила я. — Я больше не банк.  

— Но семья же…  

— Семья не должна быть дойной коровой, — перебила я и положила трубку.  

Вечером сын спросил:  

— Мам, а дядя Дима больше не придет?  

Я обняла его.  

— Не знаю, сынок. Но если придет — не за деньгами.  

Я не чувствовала вины, только облегчение.