– Беременна в 16! – мою сестру шокировала новость о том, что ее несовершеннолетняя дочь ждет ребенка

— Аня, можно, я к тебе? — с волнением спросила Лера, моя двоюродная сестра. — Мне нужно… выговориться. 

— Конечно, приезжай, — сразу же согласилась я, насторожившись. 

Лера всегда была непотопляемой, с заразительным хохотом, она одна воспитывала дочь и управлялась с маленьким цветочным магазином. Ее сломанное состояние пугало больше всяких слов. 

Она появилась на пороге через сорок минут, с бутылкой коньяка и коробкой пирожных. 

— Мне нужен совет. Или просто тихий угол, — сказала она. 

Мы сели на кухне. Она отпила из стакана почти ритуально, чтобы собраться с мыслями. 

— Светка ждет ребенка. 

У меня перехватило дыхание. Ее Светка — хрупкая девочка, подросток. 

— Но ей же… шестнадцать? 

— В мае будет семнадцать, — поправила меня Лера и снова налила коньяку. —Антон, из художественной школы. Ты его видела. Тихий, в очках. Вчера пришел, рыдал в прихожей, просил прощения и руки. Ромео и Джульетта, блин. 

Она сгорбилась, сжимая стакан. 

— Мои родители звонили, орали, что я плохая мать, что позор на всю семью. Его родители-интеллигенты в ступоре, шепчутся в углу про «трагедию». Все в один голос — аборт. А Светка… — голос Леры сорвался. — Она плачет, но говорит, что будет рожать. А я смотрю на нее и вижу совсем ребенка. И не знаю, что правильнее. Сломать ей жизнь сейчас или позволить ей сломать ее себе самой? 

— А что ты ей сказала? — спросила я тихо. 

— Что я рядом. Что бы она ни решила. Но внутри все замерло. Я боюсь, Ань. Если уговорю на аборт, а потом… ну, не сможет больше? Или это навсегда поселит в ней обиду на меня. А если разрешу рожать… что будет с ее мечтами? Со школой? С той жизнью, о которой мы с ней грезили? 

Она смотрела на меня, ища ответа, которого у меня не было. 

— Если бы мой Миша в шестнадцать стал отцом, — начала я осторожно, — я бы сказала ему то же самое: мы справимся. Но это легко говорить, когда речь не о твоем ребенке. Здесь нет правильного ответа, Лер. Есть только выбор. 

Я помолчала. 

— Может, не слушать никого? Ни родителей, ни этих испуганных интеллигентов. Сесть втроем. Составить план. Школа, институт, работа. Реально смотреть на вещи. Если через неделю они все еще будут готовы к этому — Бог с ним. Пусть будет трудно. Но это будет их выбор. А твоя задача — быть тем тылом, которого у нее, кроме тебя, и нет. 

Лера вдруг улыбнулась — слабо, но уже без паники. 

— Я так и думала. Просто нужно было услышать это от тебя. Со стороны. Спасибо. 

Мы допили коньяк, и я поняла: решение она приняла еще до звонка. Ей нужна была не подсказка, а подтверждение, что она не одна на этом поле боя. И что ее дочь, каким бы ни был выбор, будет любима. Все остальное было уже не так важно.