– Значит, всё-таки нашла повод отменить торжество? – обрадовалась мама, которая была против моей свадьбы

Несколько месяцев я посвятила подготовке к одному дню. Ко дню, который должен был стать началом всего. Я собиралась стать женой Кирилла, талантливого реставратора, с которым мы делили квартиру и мечты уже целый год. Мы говорили о саде у будущего дома и именах для детей. 

Наш союз поддерживали все кроме двоих самых близких мне людей. 

— Ему нужна нянька, а не спутница жизни, — не унималась мама, Вера Семеновна. — Сейчас он тебя на руках носит, а когда столкнетесь с реальными проблемами, его энтузиазм испарится. 

Прожив самостоятельно с университетских лет, я давно научилась фильтровать родительские наставления. 

— И зачем вам этот цирк? — фыркала она. — Молодые сейчас просто расписываются и едут путешествовать! А вы — банкет, платье с хвостом, сотня гостей… Это же безумные траты! 

— Это мой выбор, — говорила я. — Такой день бывает раз в жизни. 

— Не зарекайся! — ворчал отец. 

Я решила не тратить нервы. Мы с Кириллом погрузились в приятные хлопоты: дегустировали меню, выбирали музыкантов, я примеряла фату. 

За десять дней до назначенной даты мама позвонила с последним, отчаянным аргументом. 

— Одумайся, Лена! Потом будешь кусать локти! 

— Даже если метеорит упадет на наш город, я буду в белом платье в эту субботу! — заявила я. 

Но вселенная приготовила испытание. За пять дней до свадьбы раздался ночной звонок. У Кирилла скоропостижно скончалась мама. Для него это была опора, лучший друг. Я видела, как мир погрузился для него во мрак. И поняла все без слов. 

— Мы переносим все, правда? — тихо спросила я. 

Он лишь кивнул. Сообщать друзьям было тяжело, еще тяжелее — родителям. Особенно после моих громких слов. Набравшись смелости, я набрала номер. 

— Ну что, невеста, последние штрихи наводите? — раздался мамин бойкий голос. 

— Мам… У Кирилла вчера не стало мамы. 

Повисла пауза, затем ее голос стал неестественно легким. 

— Понятно… Очень удобный повод для отмены торжества. Хитро придумали, финансы бережете! 

Ее цинизм обжег меня, как кислота. 

— Ты слышишь себя?! — мой голос сорвался на крик. — У человека горе, а ты говоришь о выгоде! Тебе вообще неважно, что другие чувствуют? 

Она театрально вздохнула, слегка сбавив тон. 

— Не кипятись, дочка. Я просто порадовалась, что у тебя появится время все обдумать без спешки. 

Я не стала ничего отвечать, просто положила трубку. 

Я вернула в ателье свое воздушное платье, он — сдал смокинг. Через семь месяцев мы тихо расписались, вдвоем поужинали в маленьком ресторанчике и уехали на выходные в загородный отель. 

Мама, узнав, была раздосадована. Она, видимо, уже праздновала победу. Полгода мы не общались. Пока однажды ночью не зазвонил телефон. 

— Леночка… — всхлипывая, произнесла она. — С папой плохо… Скорая забрала, аппендицит, перитонит… Я одна, я не знаю… 

— Успокойся, — перебила я ее панику. — Говори четко. Что нужно? 

— Дорогие лекарства… А у нас, ты знаешь, после дачи… — ее голос дрожал. 

— Сколько? 

— Да около восьми, наверное… 

— Сейчас Кирилл переведет с карты. 

— Ой, нет, не надо! — залепетала она. — Как он потом на нас смотреть будет? Решит, что мы на шею сели… 

— Перестань нести чушь! Он вас уважает. Это вы его в грош не ставили. 

— Да я-то… я, наверное, ему тоже не очень симпатична, — пробормотала она виновато. 

— Ерунда. Он всегда говорил, что вы — характер. А характер он ценит. 

Мы поговорили еще немного. Кирилл, не задавая лишних вопросов, сразу сделал перевод. Через день мама сама ему перезвонила. Я слышала только ее взволнованное: «Спасибо, родной, мы обязательно вернем…». 

— Не стоит и говорить об этом, Вера Семеновна. Здоровье важнее. 

Теперь мама звонит ему советоваться по поводу ремонта балкона и хвастается фотографиями «зятя-реставратора» соседкам. А мы потихоньку, уже втроем — я, он и наша выстраданная радость, — строим те планы, о которых мечтали.