Жена завела роман на работе, я готов простить, но она не хочет прекращать те отношения

Всё началось банально. Поздние рабочие ужины, которые перестали быть редкостью. Новый парфюм, слишком цветочный для её обычного стиля. Смс, которые она проверяла с улыбкой, отворачивая экран. Я молчал, боясь разрушить хрупкое равновесие нашего «всё хорошо». Пока однажды не увидел, как из ее сумки торчит чужой шарф. Мужской, синий.  

— Это коллега забыл, — сказала она, не глядя в глаза. — Верну в понедельник.  

Но понедельник принёс другое.  

Она вернулась домой после полуночи, запах дождя и мужского одеколона въелся в её волосы. Я ждал у окна, как двадцать лет назад, когда мы только поженились. Тогда она опаздывала с курсов, смеялась, целуя меня в щёку: «Прости, дорогой, автобус опоздал!» Теперь её губы сжались.  

— Мы должны поговорить, — прозвучало как приговор.  

Его зовут Максим. Руководитель её отдела. Тот, кто «понимает её амбиции». Я слушал, как она перечисляет его достоинства — умный, целеустремлённый, «он видит во мне личность, а не просто жену и мать» — и чувствовал, как старые шрамы на сердце рвутся снова. Наш сын умер в шесть лет. После этого мы перестали быть «личностями». Стали двумя тенями в пустой трёхкомнатной квартире.  

— Я готов простить, — выдохнул я, удивляясь собственным словам. — Давай начнём сначала. Поедем в тот домик у моря, помнишь?  

Она отвернулась, гладя пальцами край синего шарфа, аккуратно сложенного на стуле.  

— Я не хочу бросать его.  

Ночь после разговора я провёл, перелистывая старые фото. Вот она держит на руках Артёма. Вот мы на море, её волосы сливаются с закатом. На последнем снимке — пустая песочница во дворе. После похорон камера стала казаться предательством.  

Утром я приготовил её любимые сырники. Она взяла один, откусила и поставила тарелку в раковину.  

— Спасибо, — сказала автоматически, как соседу.  

Я наблюдаю, как она собирается на работу. Поправляет туфли, красит губы перламутром — раньше она терпеть не могла блеск. В дверях оборачивается:  

— Не жди меня к ужину.  

Телефон вибрирует в её сумке. Я знаю, что там: «Доброе утро, солнце» от него. Она называла так меня, когда мы ждали Артёма.  

Иногда мне кажется, я сойду с ума от этих подробностей. Она носит его шарф. Он подарил ей серебряную подвеску в виде якоря — «чтобы ты не потерялась». 

Вчера зашёл в её офис под предлогом забытого зонта. Увидел их в стеклянной переговорке. Его рука лежала на её запястье, её голова была запрокинута в смехе, который я не слышал годами. Она выглядела... живой.  

— Зачем ты это делаешь? — спросил я позже. — Если ушла — уходи.  

Она положила ладонь мне на грудь, где висел медальон — память о сыне.  

— Я не могу выбрать. Ты — моя жизнь. Он — то, что заставляет её чувствовать.  

Теперь я сплю в кабинете. Каждое утро стираю пыль с рамки, где она смеётся в моих объятиях. Жду. Зная, что если уйду — это станет концом.  

А она всё не решается сделать выбор.