– Ты слишком быстро нашла мне замену! – возмутился бывший муж, бросивший меня ради другой

Комната погрузилась в гнетущую тишину, которую нарушал лишь шелест упаковываемой в дорожную сумку одежды. Я наблюдала за движениями рук Филиппа, все еще не веря в происходящее. Казалось, это сон. 

— Подожди, — мой голос прозвучал хрипло. — Ты серьезно? 

— Вполне, — ответил он. — Так вышло, Лера. Я не испытываю больше тех чувств. 

От этих слов внутри все оборвалось. Мы прожили семь лет, вырастили сына, построили быт. И вот теперь он, спокойно и буднично, заявляет, что все кончено. Я ощущала не боль, а недоумение. В чем моя вина? Я всегда старалась быть идеальной спутницей: успешная карьера, уютный дом, забота о внешности. В свои тридцать три я выглядела прекрасно, и это признавали многие. 

— Когда ты успел разлюбить? — спросила я, пытаясь поймать его взгляд. 

— Не в этом суть. Просто мы стали чужими людьми. 

В его голосе не было сожаления. 

— У тебя появилась другая, да? 

Филипп на мгновение замер. 

— Она не просто «другая». С ней я чувствую себя иным, — наконец ответил он. — Живым. 

Меня охватила волна жгучего возмущения. Встать и уйти — его решение. Но как он смеет перекладывать ответственность? Я не собиралась унижаться и вымаливать его возвращение. Если его сердце остыло, никакие уговоры не зажгут в нем прежний огонь. 

— Что ж, путь будет по-твоему, — тихо произнесла я. 

Он удивленно поднял брови, явно ожидая упреков. 

— И это все? Никаких вопросов, никаких попыток удержать? 

— А что это изменит? Ты уже принял свое решение. Осталось лишь сообщить обо всем Сереже. 

Мы поговорили с сыном на следующее утро. Филипп уверял, что будет постоянно навещать его и поддерживать нас материально. Я слушала и молчала. 

Первые месяцы были тягостными. Привыкнув делить жизнь с кем-то, я с трудом адаптировалась к одиночеству. Филипп первое время исправно помогал, забирая Сережу на выходные. Но постепенно его участие становилось все более формальным. Новая любовь, очевидно, поглотила все его внимание. 

Жизнь, однако, брала свое. Я научилась снова радоваться мелочам, находить удовольствие в самостоятельности. А потом в моей жизни возник Тимофей. Мы познакомились на вечере у друзей, и наше общение постепенно переросло в нежные, глубокие отношения. 

Когда Филипп узнал об этом от Сережи, его реакция была мгновенной и предсказуемой. Раздался резкий звонок. 

— Не кажется ли тебе, что ты слишком быстро нашла мне замену? — прозвучал его раздраженный голос в трубке. 

— Ты ушел из семьи полгода назад, — холодно возразила я. — И с каких это пор моя личная жизнь стала тебя волновать? 

— Мой сын находится под одной крышей с посторонним мужчиной! Меня это крайне беспокоит! 

— Твоя новая пассия живет с тобой, и Сережа ее видит. Или правила для нас с тобой разные? 

Он что-то пробурчал и бросил трубку. Но на этом не закончилось. Вскоре он отказался забирать сына в оговоренные дни, сорвав наши с Тимофеем планы. В его голосе сквозила мелкая, удушающая ревность. Ему, видимо, хотелось, чтобы я до скончания веков хранила верность его тени, одинокая и несчастная. 

Кульминацией стало внезапное уменьшение денежной помощи. На мой вопрос о причине он язвительно ответил: 

— У тебя же теперь есть свой добытчик. Считай, что мои обязательства аннулированы. 

Его великодушие было лишь маской, скрывающей желание контролировать мою жизнь даже на расстоянии. Он не мог смириться, что я нашла в себе силы быть счастливой без него. 

— Хорошо, — сказала я. — Тогда мы решим этот вопрос официально. 

Узнав про алименты, он кричал, угрожал подать на опеку и требовал полных финансовых отчетов. Но я сохраняла спокойствие. Его буря разбивалась о стену моего равнодушия. 

Со временем его страсти утихли. Наши контакты свелись к редким и сухим обсуждениям, касающимся сына. Я слышала, что его бурный роман быстро иссяк. Иногда в его голосе проскальзывали ноты сожаления, намеки на возможность возврата. Но для меня эта дверь была наглухо закрыта.