– Твои дети сами себе еду готовят! – возмутилась свекровь, увидев, как мои сыновья самостоятельно завтракают

Я провалилась в глубокий сон, как в пушистую вату, когда над ухом раздался пронзительный голос. 

— Поднимайся немедленно! Ты хоть представляешь, что у вас тут происходит?! — кричала Валентина Петровна, моя свекровь. 

Я с трудом открыла глаза, пытаясь сообразить, что случилось. 

— В чем дело? — пробормотала я, сгребая с лица волосы. 

Но она уже неслась в сторону кухни. Мне пришлось накинуть халат и последовать за ней. 

Мои сыновья, Степан и Артем, мирно доедали бутерброды, запивая их чаем. 

— И из-за этого нужно было поднимать меня с постели? Все в полном порядке, — сказала я, смотря на разгневанное лицо родственницы. 

— Какой порядок?! Ребятишки сами себе еду готовят! А вдруг травмируются? — почти взвизгнула она. 

— Степе четырнадцать, Теме — десять. Они вполне могут нарезать хлеб и сыр, — ответила я, чувствуя, как нарастает раздражение. Зря мы согласились оставить ее на ночь. 

— Безответственность! Вместо материнской заботы — полная безнадзорность! — фыркнула Валентина Петровна. 

Я развернулась и вышла, не желая тратить силы на пререкания. 

Я всегда тяжело переношу ранние подъемы. Мой муж, Денис, знает об этой моей особенности. Поэтому, когда младший пошел в школу, мы нашли свой ритм. Я работаю фрилансером, и мой день начинается позже. С вечера я ставлю на стол хлеб, нарезаю сыр и колбасу, и убираю в холодильник, оставляю чистую посуду. Денис, уходя пораньше, будит мальчиков. Они сами завтракают, а потом я провожаю их в школу. 

В семье же Дениса царили иные устои. Его мать вставала затемно, чтобы приготовить мужу свежую яичницу и только что испеченные булочки. Разогревать вчерашнее? Никогда! Она свято верила, что женское предназначение — с рассветом стоять у плиты. Мысль о том, что дети могут сами обслуживать себя, была для нее кощунством. По ее мнению, ребенок до свадьбы не должен прикасаться ни к плите, ни к пылесосу. Результат такого воспитания я наблюдала в лице своего супруга, которого после армии пришлось учить даже варить макароны. 

Как-то раз мы заехали к свекру, чтобы помочь с установкой приложения на планшет. Дома был один Николай Степанович. Он метался по гостиной, злобно поглядывая на циферблат. 

— Где она опять пропадает? — рявкнул он, увидев нас. 

— Что стряслось? — осведомился Денис. 

— Мать твоя — копуша! Уже два часа ее нет, а я обед еще не получал! Голодный сижу! — начал он ворчать. 

— А в холодильнике разве ничего нет? — поинтересовалась я. 

— А я почем знаю! Это не мужское дело! — отрезал свекор. 

Я прошла на кухню. Холодильник ломился от контейнеров с готовой едой. Мне потребовалось пять минут, чтобы разогреть суп и котлету. Николай Степанович уже уплетал все это, когда вернулась Валентина Петровна. 

— А, явилась! Где шлялась? Вот Женя обо мне позаботилась, а ты? — заявил он, указывая на меня ложкой. 

— В аптеке очередь была! — начала оправдываться она. 

— В следующий раз не задерживайся! — отрезал муж, и в его тоне прозвучала такая угроза, что мы с Денисом поспешили ретироваться. 

На семейном пикнике у свекрови в саду разыгралась очередная драма. Дети моей золовки, Лены, устроили настоящий спектакль. 

— Не буду эти котлеты! Хочу блинчики! — заныла ее восьмилетняя дочь. 

— Сейчас, радость моя, бабушка принесет! — обрадованно воскликнула Валентина Петровна и бросилась к дому. 

Ее двенадцатилетний брат, увидев это, тоже подал голос: 

— И мне блинчиков! Только с шоколадной пастой! 

— Ой, пасту мы всю съели... С медом будешь, солнышко? — подобострастно спросила бабушка. 

— Фу, невкусно! — скривился он, скрестив руки на груди. 

— Лена, вези меня в супермаркет, срочно нужно купить пасту! — скомандовала Валентина Петровна. 

Мой Степан, пережевывая кусок шашлыка, тихо заметил: 

— А мы, если чего нет, едим то, что дают. 

Денис встретился со мной взглядом, и в его глазах я увидела тихую благодарность. Он был счастлив, что наши мальчики растут не избалованными тиранами, а самостоятельными людьми.