Свекровь под разными предлогами приводит внуков ко мне, чтобы самой ими не заниматься

Когда я выходила замуж за Андрея, его мама, Надежда Викторовна, казалась идеальной свекровью. Она не лезла в наши отношения, уважала границы, с удовольствием нянчилась с нашей дочкой. Проблемы начались после того, как её старшая дочь, Ольга, развелась и переехала обратно в город с двумя детьми. Сначала Надежда Викторовна помогала им с жильем, потом — с уроками, прогулками, больницами. А потом незаметно переложила всё на меня.  

Первые разы я не возражала. «У Ольги завал на работе, забрать детей не успевает», «У меня давление», «Нужно съездить на дачу проверить дом». Я верила. В конце концов, это же семья. Но скоро «разовые просьбы» стали правилом. Каждую среду и пятницу её серебристая Honda останавливалась у подъезда, и на пороге появлялись семилетний Егор и пятилетняя Мила с сумками, игрушками и фразой: «Бабушка сказала, ты нас сегодня заберешь».  

Я работаю удаленно, и Надежда Викторовна знала это. Но мои дедлайны, уроки с собственной дочерью, редкие минуты отдыха её не интересовали. Дети шумные, невоспитанные: Егор дрался с моей Аней, Мила рыдала, если я отказывалась включать мультики на полдня. После их ухода квартира выглядела как после урагана. Муж отмахивался: «Маме тяжело, она же не молодеет». Но Надежде Викторовне было 58, она играла в теннис и летала в Турцию с подругами.  

В прошлый четверг у меня был важный созвон, от которого зависела сделка. В 8 утра звонок: «Маш, извини, у меня срочные дела! Забери детей из сада, ладно?». Я отказалась, впервые за год. В ответ — тишина, потом фраза сквозь зубы: «Не жди тогда помощи от меня».  

Вечером Андрей передал, что свекровь обижена. «Она считает, ты эгоистка». Мое терпение лопнуло. Я показала ему график: за месяц 17 дней с чужими детьми. Распечатки переводов за обеды, чеки из аптеки, где я покупала Миле лекарства от аллергии. 

— Ты хочешь, чтобы я свалилась? — спросила я, и он наконец увидел синяки под глазами.  

На следующий день Надежда Викторовна приехала «обсудить недопонимание». Без детей.  

— Ты как мать должна понимать… — начала она.  

— Я понимаю, — перебила я. — Что вы используете меня как бесплатную няню. Ваши внуки — не моя ответственность. С понедельника я не буду их брать. Никогда.  

Она попыталась давить на жалость: «Ольга одна, я старая». Я молча протянула лист с цифрами: сколько часов, денег и нервов я потратила на её «помощь».  

— Если «старая» — найдите няню. Или пусть Ольга, как все, платит за сад продленки.  

С тех пор Надежда Викторовна не звонит. На семейных ужинах косится, как на предателя. Но мой дом снова стал моим. Аня спокойно делает уроки, я сплю по восемь часов, а в освободившиеся окна в календаре пишу: «Маникюр», «Книга», «Кофе в тишине».  

Иногда жалость грызет: вдруг ей правда тяжело? Но я вспоминаю ее соцсети: фото с курорта, где она танцует на пляже в тот самый день, когда я металась между тремя детьми и срочным отчетом. Нет. Доброта не должна быть тюрьмой.  

Я не запрещаю видеться с Аней. Но когда Надежда Викторовна вскользь бросила: «Может, на выходные к тебе…», я просто улыбнулась:  

— Вам удобнее суббота или воскресенье? Только моя почасовая ставка — 1500. Платите вперед.  

Больше она не предлагала.