Свекровь не считает нашего сына своим внуком, а недавно объяснила нам почему
Всё окончательно прояснилось вчера. Моя свекровь, Валентина Ивановна, наконец-то изложила причину своей ледяной отстранённости. Мы с Артёмом долго ломали голову, почему наш малыш вызывает у неё такую прохладу.
— Боюсь, вы используете младенца как инструмент влияния на меня, — заявила она, глядя куда-то мимо нас.
Я даже не сразу осознала смысл её слов. Какое влияние? Моё сознание отказывалось выстраивать эту абсурдную логическую цепь. Ранее она уже говорила, что настоящими бабушкиными внуками считает детей своей дочери, Ольги. А наш сын — это так, случайный побег на обочине её жизни.
Артём стоял бледный. Теперь её странное поведение — редкие, церемонные визиты, дорогие, но бездушные подарки, — обрело жутковатый смысл. Эта женщина с самого начала была уверена, что её гениальный сын совершил роковую ошибку, связав жизнь со мной. Я давно оставила попытки заслужить её одобрение, это оказалось невыполнимой миссией.Наши контакты свелись к минимуму — визиты на дни рождения и Новый год. Я бы и вовсе обходилась без них, но ради супруга сохраняла подобие вежливости. Больнее всего било её вечное противопоставление меня и Ольги. Золовка представлялась эталоном во всём — от карьеры до умения готовить борщ. Я была лишь бледной тенью, недостойным вариантом.
— Посмотри, как Оля своего мужа поддерживает, — частенько слышала я.
— Не переживай, — пытался утешить меня Артём. — Она и к зятю изначально относилась настороженно. Всё изменилось, когда племянники появились.
И правда, с детьми Ольги она была образцовой бабушкой — проводила с ними всё время, баловала, водила на прогулки. Мы наивно полагали, что с рождением нашего Миши всё изменится. Однако Валентина Ивановна лишь изредка звонила, интересуясь формальными вещами. Муж тяжело переживал это равнодушие.
— Подрастёт немного, станет интереснее, тогда и мама проникнется, — твердил он.Я же сомневалась. Её отчуждённость была слишком явной. Пока одних внуков она видела еженедельно, нашего ребёнка почти не знала. Боль всего сильнее ранила Артёма. Его тихую обиду было больно видеть.
В конце концов, он не выдержал и задал прямой вопрос, надеясь понять причину такой несправедливости.
— Не желаю становиться объектом для шантажа, — холодно ответила она. — Вы можете в любой момент ограничить моё общение с ним, чтобы вынудить меня к чему-либо. Дочь на такое никогда не пойдёт.Мы онемели. Столь причудливая и параноидальная конструкция могла родиться только в её сознании. Выходило, я — коварная интриганка, а наш сын — всего лишь разменная монета в гипотетических баталиях за влияние.
Артём воспринял это как глубочайшее предательство и сейчас не общается с матерью, что лишь укрепило её в правоте своих бредовых идей. Меня же, как ни странно, охватило облегчение. Теперь я точно знала: наш малыш будет ограждён от подобного «родственного» чувства.
Комментарии
Добавление комментария
Комментарии