Свекровь называла меня «неполноценной» и выставляла виноватой, хотя знала, что это ее сын не может иметь детей

Я сидела в гостиной, вжавшись в угол дивана, но тонкий, пронзительный голос Людмилы Степановны достигал меня даже сквозь плотно прижатые ладони. Он будто ввинчивался в сознание. 

— Я же сразу говорила — эта партия тебе не ровня! — неслось с кухни. 

Моя свекровь даже не пыталась понизить тон, ей не было дела до моих чувств. В эти минуты мне казалось, будто она орудует не вилкой на тарелке, а каким-то тупым инструментом, методично выскребая мое нутро, пока не дойдет до пустоты и звона. 

С Людмилой Степановной все было понятно с первой встречи. Ее холодный, оценивающий взгляд тогда сказал мне все: ее единственный сын заслуживал кого-то неизмеримо лучшего. Но почему же сейчас Сергей, мой муж, снова молчал? Я знала, что он меня любит. В чем же причина его упорного молчания? 

Причина, как всегда, была во мне. Вернее, в отсутствии того, чего от меня так страстно ждали. С нашего брака минуло почти три года, а я все не могла подарить им наследника. И виноватой, разумеется, была я — «неполноценная» Света. Разве мог быть не в порядке идеальный Сережа? 

— Ты хотя бы тесты на овуляцию делаешь? — раздался ее голос. Свекровь вошла в комнату. — Нельзя упускать ни одного дня! 

Меня передернуло от этой бесцеремонности. Внутренне я сжималась в комок, но ради мужа старалась быть мягкой. Он так искренне любил свою мать, а она, в его понимании, проявляла заботу. 

— Не делай такое лицо! Я для вашего же счастья стараюсь! — не унималась она. — Кстати, я записала тебя на прием в частную клинику. 

Я ходила по бесчисленным врачам. Все они в один голос твердили: «Патологий нет». Но моя свекровь, ярая материалистка, не верила в «промыслы божьи». Ей нужен был осязаемый результат, ведь у всех ее приятельниц уже давно бегали внуки. 

Однажды вечером, навещая свою бабушку, я не выдержала и поделилась тоской. 

— А чего им надо-то? 

— Говорят, не способна я подарить им ребенка. 

— А ты не способна? 

— Нет! 

— А твой-то Сережа? 

И тут до меня вдруг дошло. Сергей ни разу не сдавал элементарных анализов! Как я упустила эту простую мысль? Вероятно, меня ослепила уверенность Людмилы Степановны, что в их роду «все женщины были плодовиты, а мужчины — могучи». 

— Сереж, а давай ты тоже пройдешь обследование? — предложила я тому вечером, уже лежа в кровати. 

— С какой стати? Со мной-то все в порядке! — он искренне удивился. 

— Тогда у нас будет официальное подтверждение, что проблема во мне. Это развяжет твоей маме руки для новых... свершений. 

В моих словах была железная логика. Он согласился, а я попросила сохранить все в тайне — пусть будет сюрприз. 

Сюрприз вышел оглушительным. Результат лежал на столе. Количество активных сперматозоидов было катастрофически низким. Мужское бесплодие. Как позже выяснилось, последствие серьезной болезни, перенесенной Сергеем в детстве. 

Я вошла на кухню, где муж собирался угостить мать чаем, и молча положила перед ними листок. 

— Только не говорите, что вы не знали, — тихо произнесла я. 

И по мгновенно побелевшему лицу Людмилы Степановны я все поняла. Она знала. Все это время она знала, но предпочитала терзать меня. 

С Сергея будто сдуло всю его уверенность. Он растерянно смотрел на бумагу, не зная, что сказать. 

— Выходит, детей у нас не будет? — наконец выдавил он. 

— Не будет у тебя, — поправила я. — А я еще могу. И твоя мама права — тебе нужна другая женщина. А мне нужна другая жизнь. Прощайте. 

Радости победы не было. Лишь горький осадок от потерянных лет и угасшей любви. Я думала лишь об одном: если у меня когда-нибудь родится сын, я буду предельно внимательна к его здоровью.