Отказался жениться и остался без квартиры

– Сашенька звонила сегодня, – как бы между прочим начала она, раскладывая салат. – Спрашивала о тебе, Богдан.

– Мам, – он поднял глаза, – мы же обсуждали это уже сотню раз.

– А что обсуждать? – вступил в разговор отец. – Александра – прекрасная девушка из хорошей семьи. Ты с ней даже толком не познакомился!

 -Наотрез отказался! Ну как так можно, Люд! – Наталья Вячеславовна в волнении теребила страницу книги, лежащей на столе. – Сказал, что не любит он её, видите ли. А что такое любовь в наше время? Одни глупости в голове...

– Как же так, Наташ? – подруга сочувственно качала головой. – Ведь такая партия! Александра – умница, красавица, врач... А уж родители её какие люди! И квартиру вы им хотели оставить...

– Вот именно! – Наталья Вячеславовна со звоном опустила ложечку на блюдце. – Трёхкомнатную, в центре! Ну кто от такого откажется? Привык на всём готовом жить, цены всему этому не знает! Мы с Эдиком специально однушку купили, чтобы молодым простор оставить. А он... он... – она промокнула глаза кружевным платочком. – Всё из-за этой... этой вертихвостки! Дизайнером она там работает, видите ли. Ни кола ни двора, а туда же – любовь у них! 

– Ох и правда, что он в ней нашёл?

– Да что тут скажешь? – Наталья Вячеславовна горько усмехнулась. – Заявил, что сам разберётся со своей жизнью. Ты подумай – сам! А мы с отцом для него старались, растили, воспитывали... Чтобы он теперь всё перечеркнул из-за какой-то... Оксаны!

Последнее слово она произнесла с таким презрением, словно выплюнула что-то горькое.

– Знаешь, – Наталья Вячеславовна понизила голос до шёпота, – а ведь мы с Эдуардом решили: пусть выбирает. Либо женится на Саше и получает квартиру, либо... – она многозначительно замолчала.

– Неужели выгоните? – ахнула подруга.

– А что делать? – в голосе Натальи Вячеславовны звучала решимость. – Пусть на своей шкуре почувствует, как оно – без родительской поддержки. Помяни моё слово: не пройдёт и месяца, как приползёт обратно!

Богдан был поздним и долгожданным ребёнком. Наталье Вячеславовне было тридцать четыре, когда он появился на свет. Она уже почти потеряла надежду стать матерью. Сколько бессонных ночей они провели с мужем, обивая пороги больниц, выстаивая очереди к лучшим специалистам, перепробовав все возможные методы лечения! И вот наконец случилось чудо – на свет появился их мальчик, их вымоленное счастье.

Возможно, именно поэтому Богдана с детства окружали такой заботой и вниманием, что он порой задыхался от родительской любви. Наталья Вячеславовна продумывала каждый его шаг, каждое решение. Эдуард Иннокентьевич, хоть и держался чуть в стороне, всегда поддерживал супругу в её стремлении «сделать как лучше».

Их трёхкомнатная квартира в центре города была предметом особой гордости семьи. Наталья Вячеславовна частенько повторяла знакомым, что «такое жильё нынче на дороге не валяется». Когда два года назад они с мужем приобрели небольшую однокомнатную квартиру в новостройке, все считали это удачным вложением денег. Но у супругов был свой план: после женитьбы сына переехать в новую квартиру, а «трёшку» оставить молодым.

Александру, дочь своих давних друзей, они присмотрели давно. Девушка, окончившая медицинский с красным дипломом, работающая в престижной клинике, казалась идеальной партией. «Только представь, – говорила Наталья Вячеславовна мужу, – у нас в семье будет свой врач! А уж она-то точно не будет транжирить деньги на глупости...»

Как гром среди ясного неба для них прозвучала новость о том, что у Богдана появилась девушка. Какая-то Оксана, дизайнер интерьеров, из самой обычной семьи. «Творческая натура», – морщилась Наталья Вячеславовна, выговаривая эти слова так, словно речь шла о неизлечимой болезни. Все их планы, все надежды на «правильный» брак сына начали рушиться, как карточный домик.

За праздничным столом, накрытым по случаю дня рождения Эдуарда Иннокентьевича, витало напряжение. Наталья Вячеславовна то и дело бросала выразительные взгляды на сына, который сосредоточенно разглядывал содержимое своей тарелки.

– Сашенька звонила сегодня, – как бы между прочим начала она, раскладывая салат. – Спрашивала о тебе, Богдан.

– Мам, – он поднял глаза, – мы же обсуждали это уже сотню раз.

– А что обсуждать? – вступил в разговор отец. – Александра – прекрасная девушка из хорошей семьи. Ты с ней даже толком не познакомился!

– Папа, я люблю другого человека. Причём тут знакомство с Сашей?

Наталья Вячеславовна звякнула вилкой о тарелку:

– Любовь, любовь... Что ты знаешь о любви в свои двадцать восемь? Мы с отцом прожили вместе сорок лет, вот это любовь! А твоя... как её... Оксана, – она поджала губы, – что она может тебе дать?

– Оксана даёт мне главное – счастье быть собой, – Богдан отложил приборы. – Она не пытается меня переделать или загнать в какие-то рамки.

– Рамки? – Эдуард Иннокентьевич повысил голос. – Ты называешь рамками нашу заботу о твоём будущем? Мы же не просто так хотим оставить вам квартиру...

– Вот именно! – подхватила Наталья Вячеславовна. – Где вы жить собираетесь? В её съёмной конуре?

Богдан резко встал из-за стола:

– Знаете что? Мы сами разберёмся, где нам жить. Без вашей помощи и без ваших условий!

Через час он уже сидел в маленькой кухне Оксаны. Она молча заваривала чай, искоса поглядывая на расстроенного любимого.

– Богда, – наконец тихо сказала она, – может, нам правда не стоит...

– Даже не начинай! – он притянул её к себе. – Ты же знаешь, я не променяю тебя ни на какие квартиры.

– Но они же твои родители...

– Которые пытаются купить моё послушание квадратными метрами.

Весь следующий месяц телефон Богдана разрывался от звонков родственников. Тётя Валя взывала к совести, дядя Толя упирал на практичность, двоюродная сестра Марина рассказывала, какая замечательная девушка эта Саша... Но когда все попытки воздействовать через родню провалились, Наталья Вячеславовна перешла к решительным действиям.

– Значит так, – она встретила сына в коридоре после работы. – Мы с отцом всё решили. Либо ты одумаешься и женишься на Александре, либо... Можешь собирать вещи и жить где хочешь. И не рассчитывай больше на нашу помощь!

Чемодан был собран за двадцать минут. Богдан методично складывал вещи, стараясь не смотреть на застывшую в дверях мать. Эдуард Иннокентьевич стоял рядом с ней, скрестив руки на груди. В комнате повисла тяжёлая тишина, прерываемая только шуршанием одежды и стуком выдвигаемых ящиков.

– Может всё-таки одумаешься? – голос матери дрожал, выдавая её волнение.

Богдан молча закрыл чемодан. Защёлкнули замки – звук получился резким, как выстрел.

– Я всё сказал вчера. И позавчера. И месяц назад, – он наконец поднял глаза на родителей. – Я не буду жениться на Александре. Я люблю Оксану и останусь с ней, что бы вы ни делали.

– Вот и проверим! – Наталья Вячеславовна попыталась придать голосу твёрдость. – Посмотрим, как ты запоёшь через месяц-другой, когда жить будет негде, а твоя... твоя эта... не сможет оплачивать счета своими дизайнерскими фантазиями!

– Наташа... – Эдуард Иннокентьевич попытался успокоить жену.

– Что "Наташа"?! – она резко повернулась к мужу. – Мы растили его, пылинки с него сдували, всю жизнь ему посвятили! А он?! Готов всё перечеркнуть из-за какой-то...

– Мама, – Богдан взял чемодан, – прекрати оскорблять человека, которого ты даже не знаешь. Оксана – лучшее, что случилось в моей жизни. И если вы не можете этого принять... Что ж, это ваш выбор.

Он направился к выходу. Родители молча расступились, пропуская его в коридор.

– Вещи остальные заберу на выходных, – сказал он, обуваясь.

– Можешь не торопиться, – процедила Наталья Вячеславовна. – Мы всё сами упакуем и отправим, куда скажешь. Только учти – назад дороги не будет!

Богдан выпрямился и посмотрел на мать долгим взглядом:

– Знаешь, мам... Я всегда думал, что родительская любовь – это когда желают счастья своему ребёнку. А не пытаются диктовать, как жить.

Дверь захлопнулась. Наталья Вячеславовна привалилась к стене и разрыдалась.

 

Первые месяцы были тяжёлыми. Съёмная однушка на окраине города, две не самые высокие зарплаты, постоянный подсчёт денег... Но они справлялись. Богдан устроился в перспективный стартап, где его опыт разработки корпоративных систем оценили по достоинству. Оксана расширила клиентскую базу своей дизайнерской практики, начав сотрудничать с крупными заказчиками.

Родители молчали. Телефон не звонил, сообщения оставались без ответа. Через родственников до Богдана доходили обрывки информации: мать плачет по ночам, отец стал молчаливее обычного... Но гордость не позволяла им сделать первый шаг.

 

К концу первого года Богдан уже возглавлял команду разработчиков. Оксана открыла собственную дизайн-студию, пусть небольшую, но с постоянным потоком клиентов. Они переехали в квартиру получше, в спальном районе, но всё ещё съёмную.

Свадьбу сыграли скромно, без пышных торжеств. В небольшом ресторане собрались самые близкие друзья и несколько коллег. Богдан отправил родителям приглашение, но ответа не получил. Только тётя Валя, тайком позвонив после торжества, рассказала, что мать рыдала над конвертом целый вечер, а отец молча ушёл в свой кабинет и не выходил до утра.

 

Прошло ещё полгода. Стартап, где работал Богдан, привлёк крупные инвестиции. Его назначили техническим директором с солидным пакетом акций компании. Дизайн-студия Оксаны тоже расцвела – её авторский стиль оценили состоятельные клиенты, появились заказы от известных ресторанов и бутиков.

Они купили собственную квартиру – трёхкомнатную, в новом жилом комплексе. Не в центре, конечно, но с прекрасной инфраструктурой и видом на парк. Делая ремонт, Оксана вложила в интерьер всю душу, превратив типовое жильё в уютное семейное гнездо.

В день новоселья Богдан стоял у окна их новой квартиры, глядя на закат. Оксана обняла его сзади:

– О чём думаешь?

– О родителях, – он накрыл её руки своими. – Знаешь, я бы всё отдал, чтобы они сейчас были здесь. Увидели, как мы справились. Как всё получилось...

– Может, позвонишь им?

Он покачал головой:

– Ты же знаешь маму. Она считает, что это я должен приползти к ним на коленях, признать, что был неправ, и молить о прощении.

– А ты?

– А я не был неправ. Мы доказали это своей жизнью.

Оксана прижалась щекой к его спине:

– Знаешь, я иногда думаю... Может, им просто страшно? Страшно признать, что их сын вырос и может принимать правильные решения без их руководства?

Богдан промолчал. За окном догорал закат, окрашивая небо в багровые тона, словно предвещая, что самые трудные испытания ещё впереди.

Пять лет пролетели как один день. Компания Богдана успешно вышла на международный рынок, а дизайн-студия Оксаны превратилась в известное бюро с солидным штатом сотрудников. Казалось, жизнь окончательно наладилась. Они не нуждались больше ни в чьей помощи и поддержке.

 

В то майское утро Богдан собирался на важную встречу с инвесторами. Оксана, задержавшись дома из-за лёгкого недомогания, просматривала эскизы нового проекта. Телефонный звонок раздался неожиданно – незнакомый номер.

– Богдан? – женский голос дрожал. – Это тётя Валя...

Она говорила сбивчиво, захлёбываясь словами. Эдуард Иннокентьевич перенёс тяжёлый инсульт. Врачи делают всё возможное, но положение серьёзное. А Наталья Вячеславовна... Она совсем растерялась, не знает, что делать.

– Дай мне адрес больницы, – голос Богдана звучал глухо.

Через полчаса он уже входил в приёмное отделение. В коридоре на неудобном пластиковом стуле сидела женщина с совершенно седой головой. Он не сразу узнал в ней мать – такой постаревшей и измождённой она выглядела.

– Богдан? – она подняла глаза, и он увидел в них столько боли и отчаяния, что все заготовленные слова комом встали в горле.

– Мама...

Она вдруг начала оседать, и он едва успел подхватить её. Прижал к себе, чувствуя, как сотрясается в рыданиях её тело:

– Сыночек... прости меня... простите нас...

Он молча гладил её по спине, как маленькую. А она всё говорила и говорила сквозь слёзы – о том, как невыносимо жить эти годы без него, как плакала ночами, глядя на его детские фотографии, как отец места себе не находил...

– Мамуль, тише... Всё будет хорошо.

– Мы же не знали... как вы живёте... Я только издалека иногда ходила, смотрела на окна вашего офиса... А потом узнала, что вы квартиру купили, какой ты успешный стал, как в компании твоей дела пошли... Я так гордилась тобой, сынок! Но гордость... эта проклятая гордость...

В этот момент из палаты вышел врач. Эдуард Иннокентьевич был стабилен, но предстояло долгое восстановление. Нужен хороший реабилитационный центр, специальное оборудование, круглосуточный уход...

– Я всё организую, – твёрдо сказал Богдан.

Вечером, вернувшись домой, он застал Оксану за работой над очередным проектом. Она подняла голову, встретившись с ним взглядом:

– Как он?

– Жить будет. Но реабилитация займёт много времени.

– Я завтра с утра позвоню Марине – помнишь, я делала для неё интерьер клиники? Она лучший специалист по реабилитации в городе.

Богдан опустился рядом с ней на диван и уткнулся лицом в её плечо:

– Что бы я без тебя делал?

– То же, что и я без тебя, – она легко поцеловала его в макушку. – Ничего.

В реабилитационном центре Эдуард Иннокентьевич шёл на поправку. Наталья Вячеславовна проводила там целые дни, помогая мужу выполнять упражнения. Каждое утро она встречала сына и невестку, которые заезжали проведать отца перед работой.

Как-то раз, наблюдая за тем, как Оксана помогает Эдуарду Иннокентьевичу освоить новые упражнения для восстановления мелкой моторики, Наталья Вячеславовна тихо сказала сыну:

– Знаешь, все эти годы я представляла её совсем другой. Выдумала себе какой-то образ легкомысленной вертихвостки... А она... – женщина замолчала, подбирая слова. – Она удивительная. Теперь я понимаю, почему ты выбрал именно её.

Богдан молча сжал мамину руку.

 

Через три месяца Эдуарда Иннокентьевича выписали домой. В его первый вечер в родных стенах Оксана накрыла праздничный стол. Семья собралась вместе впервые за долгие годы.

– Дети, – Эдуард Иннокентьевич говорил медленно, но чётко, – я хочу выпить за вас. За то, что вы... – он сделал паузу, справляясь с волнением, – что вы оказались мудрее нас. Сильнее. Вы построили свою жизнь сами, без нашей помощи. И построили её правильно.

Наталья Вячеславовна промокнула глаза салфеткой:

– Простите нас, если сможете...

– Мам, – Оксана вдруг лукаво улыбнулась, – вы ещё успеете всё исправить. У вас будет для этого примерно... семь месяцев.

В комнате повисла тишина. А потом Наталья Вячеславовна с криком «Доченька!» бросилась обнимать Оксану, Эдуард Иннокентьевич растроганно заулыбался, а Богдан, глядя на эту сцену, почувствовал, как в груди растворяется последний осколок той давней обиды.

Время действительно лечит. Но только если позволить ему не просто течь, а менять что-то в душах людей. Гордость, обиды, претензии – всё это оказывается таким мелким и незначительным, когда понимаешь, что самое главное – это просто быть рядом с теми, кого любишь.