– Мы вернём вам каждую копейку и проценты! – ответила я свекрови, заявившей о правах на нашу квартиру

С тех пор как мы подписали бумаги на эту квартиру, я перестала спать по ночам. Не от радости, а от неясной, тлеющей тревоги. Родители Кирилла внесли большую часть первого взноса. Мои — скромную, но для них значительную сумму. Благодарность смешивалась внутри с тяжелым предчувствием. 

— Наконец-то наше, — обнимал меня Кирилл, стоя среди пустых комнат, пахнущих строительной пылью. — Мы сможем сделать здесь всё, как мечтали. 

— Я уже присмотрела обои для спальни, — шептала я ему в плечо, пытаясь заглушить свой страх. — Теплый серый. 

Но мои эскизы, распечатанные на листах А4, так и остались лежать в папке. Её визит был стремительным и неотвратимым. Свекровь, Валентина Максимовна, появилась на пороге с каталогами образцов и уверенностью в глазах. 

— Доброе утро, родные! Кирилл, налей матери кофе. Янина, одевайся, едем смотреть напольное покрытие. 

Я замерла, сжимая в руке кружку. 

— Мы с Кириллом хотели в субботу… 

— В субботу у моего знакомого скидка заканчивается, — перебила она, уже надевая перчатки. — Вы, молодые, ещё не понимаете, как важно вовремя заключать сделки. 

Тот день стал чередой унизительных компромиссов. В огромном торговом центре она выбирала между «практичным» линолеумом и «долговечным» ламинатом, кивая на советы громкоголосого менеджера. Мое мнение интересовало её лишь как формальность. 

— Вам нравится этот оттенок, Яна? Смотрите, как красиво переливается на свету. Прямо как в нашей прихожей. 

Я молча кивала, не желая спорить. Кирилл, вызванный подкреплением по телефону, прибыл к вечеру, когда я, обессиленная, разгружала образцы плитки для ванной из багажника её машины. 

— Мама пытается помочь, — сказал он позже, гладя меня по спине. — Прими это как совет. А решать всё равно нам. 

— Она не советует, она диктует, — выдавила я, отвернувшись к стене. — Завтра она везёт меня выбирать двери. «Чтобы не шатались, как у тех нерях». 

Новой точкой кипения стала картина. Вернее, репродукция в золочёной багетной раме, которую Валентина Максимовна привезла «для пустующей стены в гостиной». На ней были трогательные котята, играющие с клубком. 

— Это символ домашнего очага, — объявила она, водружая её на диван. — У нас такая же висела. 

В ту ночь мы с Кириллом ругались негромко и безнадёжно. 

— Это всего лишь картина! Повесим, чтобы мама успокоилась, а потом уберём. 

— Речь не о картине! — старалась я сдерживаться, чтобы не закричать. — Речь о том, что я не чувствую себя хозяйкой в собственном доме. Она уже просила ключ «на случай, если замок заклинит». Ты понимаешь? 

Он не понимал. Он видел лишь насквозь пропахшую нафталином заботу и боялся ранить её чувства. Решающий разговор произошёл спустя неделю, когда она принесла смету от «проверенного» мастера на демонтаж стены между кухней и лоджией. 

— Мама, мы это не планировали, — осторожно начал Кирилл. 

Её лицо изменилось мгновенно. 

— Не планировали? А кто планировал оплачивать часть вашего кредита? Эти стены — отчасти и наши стены. Я имею право позаботиться о том, куда вложены наши с отцом средства. 

Я посмотрела на Кирилла и увидела, как в его глазах что-то надломилось. Он увидел не заботу, а претензию. 

— Мы всё вернём, — сказала я. — Каждую копейку. Я подсчитаю проценты. Эта квартира должна быть только нашей. 

Валентина Максимовна побледнела. Она что-то кричала о черной неблагодарности, хлопнула дверью. Кирилл стоял, опершись лбом о косяк. 

— Ты серьёзно? — спросил он, не оборачиваясь. 

— Абсолютно. Иначе этот долг будет висеть над нами вечно. Не финансовый — другой. Долг позволения. Мы будем обязаны спрашивать, отчитываться, оправдываться. Я не хочу так жить. 

Он долго говорил с ними по телефону. Голос за стеной был усталым и твёрдым. Он сказал «стоп». Сказал «мы». Сказал «гости». В трубке звучали слёзы и упрёки. 

Теперь мы выплачиваем банку немного больше каждый месяц. Иногда трудно. Но вечером, заходя в дом, я поворачиваю ключ в замке и знаю — она не зайдет сюда без разрешения. Стены пока голые, на полу коробки, но они ждут именно наших решений. Мы купили для гостиной не картину, а большую драцену. Она растет медленно, но свободно. Как и наша новая, зыбкая, выстраданная независимость.