Из моей сестры сделали запуганную овечку, а она не видит в этом проблемы

Смотрю я на свою младшую сестру — и хоть вой. Двадцать лет девушке, а жизнь у неё — как у монашки-затворницы: универ, работа, дом, и никакого просвета. Родители держат её на коротком поводке, будто собачку дворовую, и даже не понимают, что губят её молодость.  

У нас с сестрой всего пять лет разницы, но как же по-разному сложились наши жизни! Родители изо всех сил пытались и меня вырастить послушной куклой, но не вышло — я с пелёнок бунтарь.  

— Опять двойка? — орал отец, хватаясь за ремень.  

— А ты сам-то хоть раз учебник открывал? — огрызалась я, хотя знала, что после этих слов будет больно.  

Меня пороли, ставили в угол, лишали еды — но чем сильнее давили, тем злее я становилась. В седьмом классе родители махнули на меня рукой и решили: «Раз старшая — бестолковая, сделаем из младшей идеальную дочь».  

И ведь получилось.  
Сестра росла тихой, покорной, словно тень. Если она и пыталась бунтовать, её быстро «ставили на место».  

— Мам, можно я сегодня погуляю с одноклассниками? — робко спрашивала она.  

— Какие гуляния?! У тебя же репетитор по химии! И полы ещё не помыты! — отрезала мать.  

А потом, чтобы я «не портила» сестру, меня отправили в интернат. И знаете что? Там было в тысячу раз лучше, чем дома. На каникулы я возвращалась только когда совсем некуда было деться. Лагеря, походы, подработки — лишь бы не видеть, как родители превращают сестру в загнанную зверушку.  

Каждый раз, приезжая домой, я видела одну и ту же картину:  

— Почему это сестра одна моет посуду и убирает? — спрашивала я.  

— Она же только в школу ходит, не устаёт! — отвечал отец.  

— А вы?  

— Мы на работе пашем! — взрывалась мать.  

Я помогала, конечно, но что толку? Основная нагрузка всё равно лежала на сестре.  

Когда мне исполнилось восемнадцать, я собрала вещи и ушла. Навсегда.  

С сестрой мы общались, но… Боже, как же это тяжело! Она будто с другой планеты: безвольная, запуганная, без намёка на характер.  

— Ты должна за себя постоять! — говорила я.  

— Да, ты права… — вздыхала она.  

— Так в чём дело?  

— Не могу… Родители расстроятся…

И всё. Никакого прогресса.  

Родители решили, что она будет фельдшером. Не потому, что ей это нравилось, а потому, что «медик в семье — это полезно».  

Когда у меня появились деньги, я позвала её в Турцию.  

— Поехали! Хоть раз в жизни отдохнёшь!  

— Я не могу… Родители не разрешают…  

Через пять минут звонила мать:  

— Ты совсем охренела?! Это ты её на разврат толкаешь?!  

Сестре 20 лет, а она:  

— Ни разу не была на свидании.  

— Ни разу не выбралась дальше дачи.  

— Ни разу не сказала родителям «нет». 

Я пыталась до неё достучаться:  

— Они тобой пользуются! Ты им не обязана!  

— Но они же родители… — шептала она.  

У неё какое-то патологическое чувство вины. Даже если бы я её похитила и увезла на край света — уверена, через неделю она бы сбежала обратно.  

Я в отчаянии. Говорить — бесполезно. Таскать к психологу силком — не поможет. Вызволить против её воли — нереально.  

Остаётся только надеяться, что однажды она сама проснётся и скажет:  

— Хватит. Я живу своей жизнью.  

Но когда это будет? Через год? Через десять? Или никогда?