Это что, ношеное? – подруга выпрашивала у меня вещи, а потом назвала мой поступок оскорбительным

Еще секунда — и я бы уже спускалась по лестнице и выходила из подъезда, но ее крик остановил: 

— Это что за бегство с моим добром?! 

Я обернулась. Подруга стояла посреди комнаты. Глаза ее сверкали обидой, а в уголках губ танцевала гримаса — не то насмешка, не то готовый плач. 

— Алин, это мое, — произнесла я тихо, сжимая пакет. — Я просто забираю обратно. 

— Сама предложила, сама принесла! — почти визжала она. — Я думала, у тебя вкус есть, а не старье с чужого плеча! 

Я не стала спорить. Просто кивнула и вышла в подъезд, покинув мир, где моя попытка помочь вдруг стала оскорблением. 

Все началось с ее жалоб. Наша дружба всегда напоминала мне качели: я — тихая, она — вихрь эмоций. Вечные сетования на скудную зарплату, на несправедливого начальника, на гардероб, который, по ее словам, годился лишь для дачи. 

— Взгляни на эти туфли! — восклицала она за кофе, указывая на мои лодочки. — Настоящая красота! А я будто из прошлого века. Хоть бы одно приличное платье… 

Я слушала, сочувствовала. В моем шкафу были вещи, почти новые, но забытые: строгое платье, элегантные брюки, шелковая блуза. Подумала: почему бы не отдать их Алине? Пусть носят. 

— У меня собралась пара вещей, — предложила я по телефону. — Качественные, добротные. Хочешь, занесу? 

— Правда? Ты мой ангел! Возьму тебе самый большой капучино! 

Ее квартира встретила меня ароматом дорогих духов. Алина, не тратя времени на приветствия, выхватила пакет и вытряхнула содержимое на диван. 

— Давай смотреть! — командовала она, разворачивая платье. — Хм… Фасончик, конечно, устаревший. И цвет… не мой. 

Она критически щурилась, прикидывая у зеркала, морщила нос. 

— Это что, ношеное?! 

— Алина, они в идеальном состоянии, — пробормотала я. — Носила всего пару раз. 

— Как оскорбительно, — вздохнула она, — я ведь надеялась на что-то… новенькое. С бирочкой. Ты же прекрасно зарабатываешь. Для тебя это — мелочь. 

У меня перехватило дыхание. 

— Ты ожидала, что я куплю тебе одежду? 

— Ну, пару вещиц! — воскликнула она. — Ты же любишь делать приятное друзьям! 

Я стала складывать вещи обратно. 

— Куда это ты собралась с моим? — ее крик прозвучал финальным аккордом. 

Я не обернулась. Просто закрыла за собой дверь. 

Дома я долго стояла у окна. Телефон молчал. Потом пришло уведомление: Алина удалила меня из друзей везде, где только можно. 

Я позвонила нашей общей знакомой, Маше, женщине с мудрым и спокойным взглядом. 

— Дай угадаю, — сказала Маша, выслушав меня. — Сначала жалобы на бедность, потом намеки, а в итоге — обида, что ты не прочитала ее мыслей и не купила именно то, что она хотела? 

— Именно так, — выдохнула я с облегчением. 

— Знаешь, — продолжила Маша, — в нашем фонде есть девушка, Вероника. Выходит на работу после тяжелых времен. Ей действительно не во что одеться. Твои вещи ее размера. Передать? 

— Да, — ответила я, и на душе стало светло. — Передай. 

На следующий день мы встретились с Вероникой у нее дома. Скромная квартира, на столе — детские рисунки. Она с благодарностью и легкой неловкостью примерила блузку. Ткань легла идеально. 

— Я будто снова себя собой почувствовала, — прошептала она, и в ее глазах блеснули слезы. — Спасибо вам. 

— Это я благодарна вам, — ответила я искренне. — Вы не представляете, как важно видеть, что доброта попадает точно в цель.