Долги твоей матери меня не волнуют, – заявил муж, которого я попросила о помощи

Мы с Сергеем встретились в институте, прошли через съемные комнатушки и первую злополучную работу Сергея, где ему месяцами не платили. Помню, как я тогда, подрабатывая репетиторством, тащила на себе все. Но мы же любили друг друга! Потом его карьера пошла в гору, появился этот прекрасный (как мне казалось) дом, машины, статус. Я сократила свою нагрузку, больше занималась домом, его комфортом. Казалось, мы достигли той самой стабильности, когда можно опереться друг на друга. 

А потом у мамы случилась беда. Нелепая ошибка в бухгалтерии на ее работе, которую она не заметила, вылилась в огромный долг перед компанией. Не ее вина, но отвечать пришлось ей. Сумма была для нее неподъемной – для меня тоже, особенно после того, как я вложила почти все свои сбережения в ремонт нашей кухни по настоянию Сергея. Мама не просила, она плакала в трубку, умоляя лишь о моральной поддержке. Но вид ее отчаяния, страх потери скромного жилья – это разрывало меня изнутри. 

Я копила, отказывая себе во всем, брала мелкие заказы, но до нужной суммы было еще очень далеко. Сергей видел мое напряжение, мои слезы. Видел и… отводил глаза. Говорил о важных проектах, о том, что «деньги сейчас работают», что «нельзя просто так вынимать крупные суммы». Но время шло, ситуация у мамы становилась критической. Юристы намекали на скорый иск. 

В тот вечер я собралась с духом. Он сидел в своем кресле, листая что-то на планшете, бокал дорогого вина рядом. 

— Сереж, я больше не могу. Маме нужно отдать эти деньги до конца месяца. Иначе она… они подают в суд, могут описать квартиру. Я собрала все, что смогла, но… не хватает. — Я назвала сумму. Для его бизнеса – капля. Для нас – спасение мамы. — Я знаю, это большая просьба. Но… это же мама. Помоги, пожалуйста. Я верну каждую копейку! 

Он поднял глаза от планшета. Потом посмотрел куда-то в пространство. В его взгляде не было ни тепла, ни даже раздражения. Была… ледяная отстраненность. 

— Таня, — произнес он деловым тоном. — Мы уже обсуждали это. У меня сейчас все средства в обороте. Выводить их – крайне нерационально. Более того, это может сорвать важную сделку. 

Он отхлебнул вина. 

— А долги твоей матери, — продолжил он, — меня не волнуют. Это ее проблемы. Ты взрослый человек, и должна понимать, что нельзя решать чужие финансовые ошибки в ущерб собственной семье. 

Мир вокруг рухнул. Эта абсолютная, бездушная констатация факта. «Не волнуют». «Чужие проблемы». «В ущерб нашей семье». Какая «семья»? Та, где я выкладываюсь по полной, а он считает свои деньги? Где боль моей матери, моя боль – это всего лишь досадная помеха его «рациональности»? 

Я смотрела на него. И вдруг увидела не мужа, а постороннего. Холодного, расчетливого чужака, живущего в нашем общем доме. 

— Чужой… — прошептала я, не в силах вымолвить больше. 

Он нахмурился, раздраженно отложив планшет. 

— Что? Не надо истерик. Я просто реалист. Реши свои проблемы сама. Или пусть твоя мать решает свои. 

Я встала. Боль, ужас, отчаяние – все переплавилось в странное спокойствие. 

— Да, — тихо сказала я. — Мои проблемы. И мамины проблемы. Спасибо, что прояснил. 

Я вышла из комнаты. Он еще что-то говорил мне вслед про «рациональность» и «негативные эмоции». Я не слушала. В голове гудело только одно: «Не волнуют». Эти два слова стерли десять лет. Я о том, что сама себе задолжала, позволив этому человеку стать моей «семьей». И о том, что теперь делать с этим.